Улыбчивый сириец Малек Фахер прекрасно говорит порусски. Иначе нельзя. Ведь творческим людям — а парень увлекается фотографией — зачастую без языка никуда.
Вот как, например, объяснить могилевским моделям, что от них требуется во время съемки? Или не вызвать шквал возмущения случайных местных прохожих, которые — хлебом фотографа не корми, — на его профессиональный взгляд, прямо просятся в кадр?
Пришлось учить язык
К освоению великого и могучего не меньше располагает также учеба в БелорусскоРоссийском университете. Ведь среди преподавателей вуза Александр Грибоедов, знавший девять языков, и ему подобные полиглоты не числятся. Поэтому и приходится, а точнее, приходилось уроженцу Латакии коекак осваиваться.
— Особенно сложно складывалось на первых порах, — признается Малек, — уже, между прочим, студент последнего курса. — Когда только приехал в Могилев пять с половиной лет назад, был уверен — все здесь знают английский. У нас в Сирии это в порядке вещей. Возможно, потому, что туристов раньше, до военных действий, было очень много. Кого бы приезжие ни останавливали, те без проблем указывали дорогу и отвечали на вопросы. Здесь же, как выяснилось уже на месте, даже названия улиц написаны только кириллицей. Доходило до смешного: спрашивал чтото у могилевчан, а они, видимо, думали, что ругаюсь. Совершенно меня не понимали. И вот за первый год пребывания в Беларуси потихоньку, шаг за шагом, язык выучил. Теперь разве что улучшаю, общаясь с огромным количеством ваших земляков. Самую близкую подругу зовут Маша…
Почему в два часа ночи не стоит снимать на Фатина
Занимается фотографией наш арабский герой «младенческий» срок — лишь три года. Но уже добился внушительных результатов: стол, находящийся рядом с его небольшой настенной выставкой в БРУ, буквально завален дипломами и кубками. По признанию Малека, наиболее ценная награда — не по статусу конкурса или призовому фонду — первая, полученная в номинации «Артобъект» на республиканской «Арт_Академии». Ее он бережет как зеницу ока.
А вот из своих работ любимую назвать категорически отказывается. Все они и вправду дивно хороши, да и с личной историей к тому же.
— Вот родная «машинка», — собеседник показывает фотографию вуза, которая мигом возвращает из весны в суровую зиму. — Снимал я часа полтора, на морозе в минус двадцать. Но дорог лично для меня этот кадр еще и потому, что его попросили для размещения на университетском сайте. Приятно же, правда?
— А здесь Фатинский мост, — продолжает проводить импровизированную экскурсию по экспозиции сириец. — Фотографировал в два часа ночи, а за мной в это время с лаем бегала уличная собака. Следующий снимок — костел Святых Симеона и Елены — сделан в Минске в восемь утра. Кофейни еще не работали, проснуться было тяжело, но увидел эту красоту — и дремоты как не бывало! Пейзаж на Дубровенке, съемка в Шклове, портреты в студии визажиста Галины Дедковой, моя подруга Маша, о которой говорил раньше…
Все фотографии «родом» из Беларуси, сирийских нет вовсе.
— На родину все эти годы не возвращался, — объясняет Малек Фахер. — Не было возможности. Да и семья — мама и брат — живет в Германии, туда я собираюсь по окончании университета.
Три мурлыки и одна «тигрица»
— А скучать по Беларуси будете? — спрашиваю я.
— Скорее всего, очень сильно. Но в гости в любом случае постараюсь иногда приезжать. Ваш город полюбил всей душой. Самое прекрасное здесь — тишина и спокойствие. Когда по делам бывал в Минске, честно признаюсь, сразу рвался обратно. А еще путешествовал по Гомелю, Бресту и другим областным центрам… Но лучше Могилева не видел.
Есть и иная причина, по которой Малек буквально привязан к здешним широтам. Точнее, несколько причин. В его съемной квартире сегодня живут четыре кошки. Любимые мурлыки, которых молодой человек холит и лелеет. Они отвечают ему взаимностью: ластятся, обожают играть, ждут с учебы или съемки… В общем, идиллия.
Правда, не все питомцы отличаются нежным нравом. Одна кошечка — истинная тигрица: кроме хозяина, никого не признает.
— Помню, делал обход участковый и заглянул ко мне, а с ним знакомая девушка, — рассказывает сириец. — Увидела кошку: «Ой, какая чудесная киса… мурмурмур…», а та ее цап за руку. Знакомства не получилось. Ревнивая у меня девочка, никого чужого не подпустит!
— Как же с хвостатыми поступите — с собой в Германию возьмете?
— Договорился уже с людьми, — вздыхает Малек. — Раздам всех, кроме одной (имеет в виду воительницу — авт.), она ни с кем, кроме меня, не уживется. Уже и документы подумываю начать готовить для перевоза ее в другую страну.
Прямо в лузу
Помимо разведения мяукал, есть у нашего героя и другая страсть — скакуны. Не важно, арабские ли это верховые — мечта любого коневода или обычная сивкабурка в яблочко. Всем с удовольствием уделит внимание.
— Мне исполнилось семь лет, когда впервые катался на лошади. У дедушки была ферма, где он сразу посадил меня на необъезженного дикого коня. С тех пор не испугать ни одной лошадкой.
В Могилеве парень и его друзья частенько наведываются в конный манеж. А еще бывают в бильярдных клубах. Это увлечение выпукло отражено на выставочном снимке Малека, глядя на который, кажется: еще чутьчуть, и шар окажется пряменько в лузе.
В Беларуси эти и другие хобби сирийца ни капли не утратили своей актуальности. Благо, к этому есть все возможности. Вместе с тем, за годы проживания здесь коечто всетаки изменилось. А именно приоритеты.
— В свое время я хотел стать футболистом — на родине серьезно увлекался этим видом спорта, участвовал в соревнованиях. Там же изучал математику, поэтому на электротехническом факультете в БелорусскоРоссийском университете мне учиться, в принципе, легко. Да и преподаватели здесь замечательные, от души дают знания. По специальности работать не планирую, мечтаю на профессиональном уровне заниматься фотографией.
— А большая конкуренция в этой сфере не смущает?
— Наоборот! Мы друг другу не мешаем, а помогаем. Скажем, если в какомнибудь районе Сирии открыт только один ювелирный магазин — в него никто не пойдет, если несколько — посетителей будет достаточно. Есть выбор. А это, согласитесь, всегда привлекает.
Фото из архива Малека ФАХЕРА.
Комментарии (0)