Когда на афише три малознакомых имени, три инструмента, три стиля, в зале неизбежно соберутся очень разные люди. Кому–то интереснее Бах на флейте, кому–то — Шуман на виолончели, кому–то (и таких большинство) — Пьяццола на аккордеоне.
А на выходе из филармонии и те, и другие, и третьи ахают и охают: «Герингас — гений!» Хотя вроде бы знали заранее, что он любимый ученик Мстислава Ростроповича и выиграл в 1970 году конкурс Чайковского. Но не ожидали. Думали, будет добротная игра, не более того. Но стоило Герингасу появиться на сцене — и все внимание зала сосредоточилось на нем. От этого немолодого, неброского на вид человека исходит такая сила, что он в одиночку, без дирижера, вел оркестр по бурным, переменчивым волнам шумановского концерта. А потом сыграл на бис несколько пьес, в одной из которых еще и пел удивительным, высоким, почти женским голосом. Почему–то именно это пение произвело на собравшихся особенно большое впечатление. Хотя, на мой взгляд, его игра была гораздо более этого достойна.
Назавтра наиболее сметливые слушатели отправились в концертный зал «Верхний город», где проходил еще один концерт Международного фестиваля Юрия Башмета — «Шедевры мировой классики». Были обещаны Моцарт, Рахманинов и Чайковский. Но именно их–то в программе и не оказалось, а были восхитительные пьесы Шостаковича, Хиндемита, Пьяццоллы и целая россыпь блестящих исполнителей. Публика хлопала, но ждала, конечно же, Герингаса, который явился к концу и вновь ошеломил подбором пьес и необычной, яркой игрой. Те, кто посмелее, после концерта даже смогли с ним сфотографироваться.
Состоялся на фесте еще и уникальный для нашей страны арт–проект «4 измерения современного искусства Беларуси», проходивший в Национальном художественном музее. В действительности искусств в этом проекте было как минимум шесть: музыка, архитектура, живопись, балет, пантомима, поэзия. И каждое из них вплетало свою нить в общее действие. Танцоры и мимы изображали магический шутовской мир Шагала, патетическую пластику картины Валентина Волкова «Минск 3 июля 1944 года», трепетную голубую вселенную Николая Селещука. Актеры и телеведущие читали стихи белорусских поэтов — впрочем, терявшиеся в красочном, многолюдном, шумном и гулком пространстве проекта.
Слово было напрочь заглушено музыкой. Она превратила здание музея в гигантский, вибрирующий звуковыми волнами, магический музыкальный инструмент. Пять белорусских композиторов — Валерий Воронов, Галина Горелова, Ольга Подгайская, Андрей Цалко и Константин Яськов — сочинили музыку для самых разных инструментов, которые в одиночку и группами расположились в разных уголках музея. Отдельно цимбалы. Необычный квартет — скрипка, альт, виолончель и контрабас. Кларнет с баяном. Трубы с роялем и целой батареей хитроумных ударных инструментов. Виолончель в компании с арфой и бокалами с дождевой водой.
Самое удивительное, что все эти звуки сливались в единый звучащий космос, как будто вибрирует вся планета, и даже не Земля, а Юпитер. «Как вы смогли этого добиться?» — допытываюсь я. Но композитор Валерий Воронов, фактический руководитель проекта, лишь загадочно улыбается.
Еще мгновение — и людская волна, как в «Божественной комедии» Данте, уносит меня в следующий зал, где глазам открываются новые чудеса. Как жаль, что это никогда не повторится. Но вместе с тем какое счастье, что в нашем растиражированном мире еще случается нечто небывалое и не допускающее повторений! Наверное, в этом и есть суть искусства.
Комментарии (0)