Кого учить, где учить, чему учить и как учить? Этот вопрос встает перед нами постоянно и кажется нам вечным. Мы ищем ответ на него, опираясь на свой собственный опыт, забывая при этом, что то, что было вчера, невозможно сегодня. А идеализация личного опыта есть не что иное, как ностальгия по своей молодости, когда все горизонты были впереди. Помните? «Вот когда деревья были большими… Эх, были люди в наше время…». Это не интервью, а беседа двух советских отличников-медалистов об образовании. Председатель Постоянной комиссии по образованию, культуре и науке Национального собрания Республики Беларусь Игорь Марзалюк закончил школу с золотой медалью, а я – высшее военное училище.
– Игорь Александрович, любая новость об изменениях или реформе системы образования вызывает в обществе острый интерес и полемику. Накал страстей столь высок, а разброс мнений столь радикален, что порою кажется: проблемы образования просто неразрешимы. Что Вы скажете по этому поводу?
– Вы сказали очень важное слово – «кажется». Образование – не проблема, это наша с вами жизнь. По сути, все мы учимся три раза в жизни: сначала учимся сами, затем учатся наши дети и – внуки. Я думаю, что самый болезненный период – это когда учатся дети. Переосмыслив свой опыт, мы хотим, чтобы наши дети избежали тех ошибок, которые допустили мы, собственную нереализованность возместить в них. Завышенные ожидания, не всегда оправданные, зачастую ведут к конфликтам с учителями и детьми. Но все это нужно преодолеть.
С первым приходом в школу заканчивается самый трепетный и нежный этап – кристально чистое детство. Детство – всегда целостность и нерасчлененность с приятным и бескорыстным кругом общения, отсутствием конкурентной среды и полная гармония с окружающим миром. Многие из нас, выезжая за границу на отдых, наблюдали, что дети в возрасте до трех-четырех лет: англичане, немцы, французы, русские, белорусы и так далее, толком не понимая родного языка, а тем более чужого, отлично понимают друг друга во время игры. Без всяких подсказок со стороны взрослых находят общий язык между собой и комфортно ощущают себя в новой общественной среде. Переступая порог школы, идя в первый класс, вы впервые оказываетесь в конкурентной среде и начинаете понимать, что за свое место под солнцем нужно бороться. Что такое школьные оценки? Это количественный показатель вашего места в социуме.
Школа – это первый опыт, когда вы ощущаете свое место в обществе, он может быть позитивным и негативным. Но это то время, когда вы безболезненно можете что-то изменить, поработав над собой, сменить обстановку, пойти в другую школу и так далее. А окончание школы – это всегда рубеж и всегда выбор, от которого во многом зависит вся ваша будущая жизнь.
– В чем, на Ваш взгляд, заключается феномен школы?
– Школа – это социальный институт, без которого никто из нас обойтись не может. Она может нравиться или нет, но этот рубеж должны пройти все. Я учитель по материнской линии в третьем поколении, по отцовской – во втором. Практически знаю все о школе, знаю, как это тяжело, а порой невыносимо. Но школа, как магнит, всегда меня притягивает.
Разговоров об образовании в этом году было столько, что обо всех не упомнишь. Но в пылу эмоций никто ни слова не сказал о фундаментальной основе школы – классе. Этот институт образования формируется произвольно, никто не может на него повлиять. Класс бывает либо успешным, либо нет. Это принципиальное основание, так как ребенок, по правде говоря, идет не в школу, а в класс. А кто является центральной фигурой формирования класса? Классный руководитель, учитель начальных классов. И в начальной школе впервые возникает общественное множество в виде треугольника учитель-ученик-родители. В среднем звене, когда появляются учителя-предметники, эти треугольники множатся, и вы выбираете для себя приоритеты. Приоритет прост – вы выбираете предмет, который будет для вас профилирующим при поступлении в вуз.
Еще раз говорю: старт в учебе дает учитель начальных классов. Заметьте, что никто сегодня не говорит про учебники в начальной школе. По большому счету они непринципиальны. Первый учитель дает прививку к учебе, не просто учит, а учит учиться. Здесь есть один парадокс – в начальной школе ваш ребенок может учиться хорошо, а затем «съехать», или наоборот. Вот эта прививка – она более значима, чем оценки, полученные ребенком. Она проходит через сознание и является мерой отношения к учебе, ее положительное проявление может произойти уже в старших классах. Так, к примеру, происходит у мальчиков.
– Я поставлю вопрос предельно жестко, возможно, он покажется Вам и некорректным: в чем заключается искусство поведения учителя в условиях школы?
– Вы меня раздеваете, откровенно говоря. Творческие и педагогические коллективы предельно сложны и конфликтны. По определению, если хотите. Здесь сталкиваются разнородные пласты: учителя предметники – гуманитарии, естественники, те, кто ведет точные предметы. Второй пласт – поколенческий и возрастной разрыв. И третий пласт – уровень профессиональной подготовки. Приведу пример из недалекого советского прошлого. Когда генеральным секретарем ЦК КПСС был избран порядком подзабытый сегодня Константин Устинович Черненко, он провел, как тогда говорили, школьную реформу. Реформы как таковой не было, суть ее заключалась в том, что школьным учителям радикально была поднята зарплата. В итоге в педагогические вузы был конкурс медалистов. В начале 90-х годов прошлого века все было с точностью до наоборот, социальный статус учителя и само отношение к образованию упали настолько, что в пединституты (тогда они так назывались) брали тех, кто пришел.
– Но в середине прошлого века социальный статус учителя был настолько высок, что никем не подвергался сомнению.
– Это правда, но не вся. Нельзя жить прошлым. Я категорически не приемлю всем известную мантру со стороны многих наших педагогов об их жертвенности и служении, по которому они пришли работать в школу. Многие наши учителя откровенно застряли в своем детстве и никак не могут понять, что жизнь изменилась. Жестоко? Поясню. Когда мы с вами учились, у многих наших сверстников родители имели образование на уровне 8-ми или 9-ти классов, они работали на заводах. И вызов в школу для них был большим стрессом. Мнение учителя не подвергалось сомнению, даже если он не прав. А сегодня учитель сталкивается с родителями, которые сами все прошли, некоторые не по одному разу, и знают, что такое учиться. И придя в школу и видя, что учитель откровенно недотягивает, начинают задавать неудобные вопросы.
Это очень сложная коллизия, и она по-разному разрешается. Вы понимаете, что с вашим ребенком поступают не совсем корректно, и в это же самое время вы убеждены, что конфликта нужно избежать любой ценой – ваш ребенок заложник, при желании затравят. Многие негативные моменты, порой трагические, возникающие с детьми, лежат именно в этой плоскости.
Я понимаю, что, прочитав это, многие мои коллеги на меня обидятся. Но я задам один вопрос, на который сегодня никто толком не может дать ответа. Если школьные педагоги столь успешно работают, то почему в стране появился новый сегмент рынка, количественную оценку которому никто сегодня не может дать, – рынок репетиторских услуг? Это тот самый «кассовый разрыв» между средней школой и вузом, который в ближайшее время нам предстоит ликвидировать. А что касается оплаты труда, скажу просто: да, платят мало, хотелось бы больше, но средняя зарплата школьных учителей находится в пределах нормы по стране. Будет возможность у государства ее повысить – повысят. Это в чистом виде недоработка директорского корпуса. Но, зная характер нынешнего министра образования Игоря Васильевича Карпенко, я убежден, что порядок в этом вопросе он наведет.
– Готовясь к нашей встрече, я обратился в Министерство образования, чтобы получить рейтинг школ по результатам централизованного тестирования. Но оказалось, что в последний раз он составлялся в 2015 году. И в первой десятке только одна минская гимназия. В чем заключается парадокс этой ситуации, на Ваш взгляд?
– Я не вижу в этом никакого парадокса. Для меня профессия учителя сакральна. Хороший учитель – это подарок судьбы. Но хороший учитель – это всегда личность, нестандартная, яркая и вызывающая интерес. Профессия учителя всегда публична, о нем знают и говорят все.
В столице самая высокая текучесть кадров – есть куда пойти работать. Отличие столицы от региона состоит в том, что отношение к школе носит принципиально другой характер. В регионе талантливый педагог всегда публичная фигура, он учит детей и простых рабочих, и больших начальников. По этой причине немотивированные конфликты со стороны коллег и администрации исключены. Это принципиально важно понимать. Вы уже спрашивали про искусство поведения в школе. Выскажусь конкретнее: если вы сильный педагог и чувствуете вокруг себя конкурентную среду, никогда не приводите своего ребенка в ту школу, где вы сами работаете.
Что происходит со столичными гимназиями, о чем говорил министр образования Игорь Карпенко? В чем их элитность? Никакой сегрегации между школами и гимназиями нет. Разница только в том, что у кого-то спортзал больше или спортивный комплекс на улице, столовая. Но по этому параметру многие региональные школы могут дать фору столичным. Максимальный проходной балл в этом году был 58. Это значит, что из шести оценок – трех годовых и трех экзаменационных – вы можете сдать два экзамена или иметь две годовые оценки 9 баллов, остальные должны быть только десятки. Вы набираете три класса, итого 75 человек, сдавших на максимуме вступительные экзамены. То есть вы набираете в гимназию кандидатов в гении. А что с ними происходит в 5 классе после первой четверти? Вопрос риторический.
Здесь дело в другом. В свое время известный российский писатель-сатирик Михаил Задорнов, который сегодня серьезно болен, сказал: «Детям нужно давать образование и вектор интересов». Мне понятно стремление родителей отдать ребенка учиться в приличное учебное заведение. В последнее время мы как-то забываем, что школа – это еще и институт социализации. В неформальных беседах и учителя и родители говорят, что самое ценное в минских элитных гимназиях – это дети. И именно эта среда – неагрессивная, воспитанная – является тем притягательным моментом как для родителей, так и для детей.
Я как председатель парламентской комиссии по образованию внесу предложение министру образования и в Комитет государственного контроля, чтобы в следующем году вступительные экзамены в 5 класс в пяти гимназиях, у которых в этом году был самый высокий конкурс, были взяты на контроль. Экзамен сдан, работы собраны, опечатаны и отправлены в Институт контроля знаний, где приглашенные учителя из других школ, не знающие заранее, кого они будут проверять, проверили, выставили оценки и отправили работы обратно в гимназии. Я полностью согласен с Игорем Карпенко, что для ребенка, который сдал все на девять баллов и не поступил, данное событие является серьезной психологической травмой.
– Тональность нашего разговора достаточно жесткая. Может быть, не все так плохо в нашей школе?
– А я и не говорил, что все плохо. Я с трепетным уважением отношусь к учительской профессии, для меня, если хотите, это родовой инстинкт. Я абсолютно убежден, что учитель – это единственный проводник знаний и опыта предыдущего поколения следующему. И самое трудное в профессии учителя – это найти ту грань, которая отделяет строгий профессионализм от гуманного сочувствия к ребенку. В диалоге и процессе обучения между учителем и учеником эффект дает только педагогическая терапия, но не хирургия, которая по факту может разрушить личность ребенка. И учитель не может быть плотно зажат между требованиями родителей и школьной администрации. Родители должны понимать, что учитель не должен и не обязан любить их ребенка – он тоже живой человек.
В свое время Леонид Ильич Брежнев говорил, что состояние критики и самокритики определяет политическое здоровье коллектива. В последние два десятилетия у оппонентов власти выработалась определенная политическая культура – политизировать то, что политизировать невозможно. Скоро договорятся до того, что в доме посуда не помыта, потому что в тоске и печали от политического режима кое-кого посетила хандра. Проговорить проблемный вопрос, пойти на дискуссию – первый шаг к его решению. Сложность педагогической среды заключается в том, что обратная связь крайне затруднена. Учитель, так было всегда, очень зависимая профессия, и те, кто руководит образованием в стране, должны найти тот очень тонкий механизм, чтобы эта связь работала, а не видеть школьные вопросы глазами администраций школ в виде красиво написанных отчетов.
– В дискуссиях о школьном образовании для многих решение всех проблем видится в возвращении к системе советского среднего образования. Что Вы думаете по этому поводу?
– Это невозможно по той простой причине, что человек никогда не может вернуться «во вчера». Но не это главное. Суть состоит в том, что советская система образования, окутанная мифами, была далеко не идеальной. Это была жесткая унифицированная система. Учились мы шесть дней в неделю, в старших классах 7–8 уроков было нормой. У той системы образования было два достоинства – она была высококонкурентной, и в школе нас не просто учили, а учили учиться.
Мифы об абсолюте советского школьного образования пошли от американского президента Джона Кеннеди, который после полета Юрия Гагарина в космос сказал, что Советский Союз выиграл космическое соревнование за школьной партой. Но ни Сергей Королев, ни Семен Косберг (создатель двигателя для королевской ракеты), ни другие советские ученые первой половины ХХ века в советской школе не учились. Это были выпускники классической русской гимназии. Отец Сергея Королева закончил гимназию у нас в Могилеве, а Семен Косберг в Слуцке. В этом году слуцкая гимназия отмечает свое четырехсотлетие, такой же юбилей отмечает и гимназия в Борунах на Гродненщине. Я не знаю, есть ли еще на постсоветском пространстве учебные заведения со столь давней историей. До революции в России было многообразие школ: классическая гимназия, реальное училище, кадетский корпус, духовная семинария, коммерческие училища. Каждый выбирал себе учебное заведение по вкусу и по способностям. Создатель телевизора Владимир Зворыкин не смог пройти по конкурсу в Петербургский технологический институт, а поступил в университет. Его отец, купец первой гильдии Козьма Зворыкин, сделал все для того, чтобы сына приняли в «техноложку», он хотел, чтобы его сын занимался не фундаментальной наукой, а прикладными исследованиями. Во время Первой мировой войны в Гродненской крепости Владимир Зворыкин в свободное время этим и занимался – передачей картинки на расстояние. А Давид Сарнов, уроженец местечка Узляны Пуховичского района Минской области (в то время это был Игуменский уезд), создал первую в мире телерадиовещательную компанию. Их взаимодействие было классическим примером соединения менеджмента и инженерной мысли.
После революции за основу была взята концепция российского историка Афанасия Щапова, изложенная им в 1870 году в работе «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа». Он настаивал на том, что школа должна основываться на естественных науках и быть единой для всех. Что в итоге и было осуществлено.
Для американцев запуск спутника в космос шестьдесят лет назад, 5 октября 1957 года, был шоком. Вторым шоком для американского президента Дуайта Эйзенхауэра стал его визит в СССР в 1959 году. Два шестнадцатилетних школьника москвич Алексей Куцков и Стивен Лапекас из Чикаго представляли свои страны на ВДНХ в Москве во время исторической встречи лидеров двух сверхдержав. Советский десятиклассник победил. Шок у американского президента был столь велик, что по возвращении в США Эйзенхауэр принял решение о проведении школьной реформы.
Советская система школьного образования никогда не была статичной, она постоянно находилась в движении, в преобразовании, и именно это мы должны иметь в виду, когда говорим о советской системе обучения.
– Критика школьных учебников по математике и физике со стороны Президента Александра Лукашенко вызвала широкий резонанс. Социальные сети буквально взорвались от комментариев и оценок. Хотелось бы услышать Ваше мнение по этому поводу.
– Если отбросить эмоции и переход на личности со стороны оппонентов власти, то все оказывается гораздо проще. Александр Григорьевич, в прошлом профессиональный педагог, сказал то, что понятно всем, – учебник должен учить. И если вы по тем или иным причинам пропустили занятие, то должны иметь возможность самостоятельно изучить пропущенный материал или закрепить то, что было на уроке. В 1946 году отец всемирно известного математика Владимира Арнольда Игорь Владимирович Арнольд, известный советский ученый, в статье «Принципы составления арифметических задач» указывал на то, что математические задачи должны быть с реальными сюжетами, нести какую-то дополнительную информацию для жизни. Он писал, что в учебниках 19-го века приводилась задача по арифметике о лодке, которая плывет из Кронштадта в Санкт-Петербург, и в ней не было указано расстояние. Подразумевалось, что все знают это расстояние, а кто не знает, то найдет в других источниках. Указывали скорость и просили найти время. Учебник по арифметике, написанный Львом Толстым для школьников, также был замечательным и не утратил актуальности сегодня.
Мы говорили о советском школьном образовании. Все предметы в школе делятся на гуманитарные и точные науки. В советском школьном образовании абсолютной величиной было преподавание математики. Сложно сравнивать преподавание гуманитарных дисциплин в советской и постсоветской школе с западной и американской школами. Гуманитарные науки всегда национальны, а точные имеют интернациональный характер.
Что такое математика? Это наша жизнь, сильно экстрагированная по каждому свойству. В реальной жизни множество бесконечностей, но только математика делает их явными. Математика бесконечна, как и сама жизнь. И только эта дисциплина делает учителя и ученика равными, она дает возможность ребенку установить самостоятельно истину. У вас могут быть плохие отношения с учителем или не быть их вовсе, но на итоговую оценку это не влияет. Если вы не согласны с оценкой, у вас есть возможность ее оспорить. Контрольную работу по математике, написанную в Беларуси, может проверить и китайский преподаватель.
Нынешний год юбилейный. И не только по причине столетия двух русских революций. Пятьдесят лет назад, в 1967 году, в СССР началась школьная реформа, лицом которой стал выдающийся математик ХХ века академик Андрей Колмогоров. Страсти кипели нешуточные до конца 80-х годов прошлого века, на страницах журнала «Коммунист» и с трибуны Верховного Совета СССР. Реформе Колмогорова оппонировали выдающиеся советские математики с мировым именем Лев Понтрягин, Василий Владимиров, Андрей Тихонов. И все были по-своему правы. Колмогорову жестко оппонировал академик Александр Александров, создатель «александровской геометрии» – научный руководитель Григория Перельмана, доказавшего гипотезу Пуанкаре и отказавшегося от премии в один миллион долларов в 2010 году.
Реформа Андрея Колмогорова была направлена против усредненности в изучении точных наук. Он добился и создал в 1963 году школу-интернат при МГУ, где сам преподавал. А в 1970 году вместе с академиком Исааком Кикоиным, написавшим со своим братом школьный учебник по физике, он организовал очень популярный в СССР журнал «Квант». Повсеместное открытие факультетов прикладной математики в ведущих университетах страны – его заслуга. В 1970 году такой факультет был открыт в Белорусском государственном университете, в то время имени Ленина. Реформа Колмогорова предусматривала тесную связь средней и высшей школы, о чем на большом педсовете говорил Президент нашей страны Александр Лукашенко. Следствием ее стало и появление авторских школ по другим направлениям.
– Почему так много стрел сходится на точных науках, и в частности на математике?
– Все просто. Все технические науки и специальности опираются на математику. Для их изучения, знания и понимания необходимы знания алгебры, геометрии, тригонометрии. Сегодня в России компании «РУСАЛ» и «Норильский никель» используют для проходки в шахтах беспилотную технику. Человек уходит и одновременно приходит. Приходит тот, кто будет ее обслуживать. Есть прогноз, что в Англии и США к 2015 году на 35 процентов сократятся рабочие места, прорабатываются проекты беспилотного городского наземного и подземного транспорта, сельскохозяйственной техники и так далее. Инженер-механик 60-х годов прошлого века и нынешний, согласитесь, отличаются. Что будет завтра, никто не знает.
Мы не можем игнорировать западноевропейскую, американскую системы образования. Нужно внимательно присмотреться и к системе вузовской подготовки в Китае. Наша национальная система образования должна быть интегрирована в мировую. Общаясь со студентами, я нередко ловлю себя на мысли, что зачастую они не нацелены на какую-то конкретную профессию. Это вполне объяснимо – информационная перегрузка имеет и свою отрицательную сторону. В этом плане американский опыт заслуживает внимательного изучения. Университетский курс должен давать базовый уровень знаний и большую информоемкость, а практические занятия на производстве дают возможность успешно усваивать все новое.
– В последнее время много разговоров о том, что мы должны создать IT-страну. Возможно ли это?
– Я уверен, что абсолютно возможно. Но здесь есть один момент, который нужно учитывать. Во все времена людей, имеющих склонность к точным наукам, было не так много. Этот ограничитель никак не спланируешь и произвольно не изменишь. Нужно, на мой взгляд, создать такие условия, чтобы наши специалисты не уезжали в другие страны. Айтишники – это особая среда со своей психологией. Нужно найти компромисс между общественным и личным. Для государства образование – это социальный проект, а для каждого человека в отдельности – бизнес-идея. Представьте себе, что мы предложим программистам зарплату на 20 процентов меньше, чем в Европе. Все здорово и красиво и все согласны. Но от какой суммы отнимаем 20 процентов? В социальных сетях идет постоянная полемика: за что им платят так много? Отвечаю: за знания, умения и навыки. Демократия, помимо всего прочего, это еще и право на неравенство. И здесь государство должно сказать свое веское слово – жестко реагировать на ханжество и зависть. Мы должны остановить утечку мозгов, а сделать это можно, только создав соответствующие условия для специалистов данной категории.
Известный российский политик, математик и педагог Евгений Бунимович как-то заметил, что академический математический вуз в год стоит в пять раз дешевле современного среднего танка. Это самая ликвидная из всех наук, тем же физикам нужны дорогостоящие лаборатории. Что я могу к этому добавить?
– Игорь Александрович, спасибо за беседу. Тема образования неисчерпаема. Наша сегодняшняя беседа практически была посвящена преподаванию точных наук и проблемам, с этим связанным. Я предлагаю на этом остановиться, а в следующий раз поговорить о планировании в системе высшего образования, о преподавании гуманитарных дисциплин и о подготовке специалистов в этой области.
Комментарии (0)