Зачем Беларусь строит свою исследовательскую станцию в Антарктиде и чем богат этот континент? Гости редакции — участники 10-й белорусской антарктической экспедиции
— Сколько участников в составе экспедиции и как будете добираться до места?
Алексей Гайдашов (далее — А. Г.): В Антарктику отправляются семь специалистов и научных сотрудников НАН Беларуси. Кроме меня в команде инженер-механик Алексей Захватов, научные сотрудники Максим Горбацевич и Павел Шаблыко, механик Артур Ивашко, врач Дмитрий Ковко и слесарь-монтажник Владимир Нестерович. В октябре в Санкт-Петербург прибыл первый караван с грузом. На российском судне «Академик Федоров» он направляется в Антарктиду. По пути в немецком порту Бремерхафен на корабль погрузят вторую партию экспедиционного снаряжения, в том числе конструкции новой станции. Сотрудники БАЭ разделены на две группы: четверо доберутся до места базирования авиационным путем, трое прилетят самолетом из Минска в Кейптаун, где присоединятся к кораблю и продолжат путь.
Алексей Захватов (далее — А. З.): Еду в Антарктику третий раз. Когда увидел континент впервые, было впечатление, что попал на другую планету. День и ночь солнце над головой и вокруг только два цвета — белый и синий. Но привык. Тем более что на пейзажи смотреть особо некогда: предстоит серьезная работа. На мне, прежде всего, разгрузочные работы. Я иду во второй группе на корабле. Из-за льдов он не сможет подойти к станции ближе, чем 40 км. Необходимо организовать вертолетные рейсы и перевезти груз на станцию. А в дальнейшем займусь работами по вводу в эксплуатацию новых модулей плюс обеспечением объекта электричеством — заправка дизель-генераторов топливом, подвоз воды.
В интересах государства
— Расскажите о задачах, которые необходимо выполнить в нынешнем сезоне.
А. Г.: Мы продолжим строительство новой станции. В итоге будут готовы еще четыре секции из восьми запланированных на втором объекте. Условия проживания у полярников довольно комфортные. Для каждого отведено небольшое помещение, где есть спальное место, мини-кухня, санузел. Оборудуются исследовательские лаборатории. Также в ближайшие два года собираемся смонтировать новый комплекс дизель-электростанции. Появятся амбулаторно-хирургическая и санитарно-гигиеническая секции.
— Какие перспективы у Белорусской антарктической станции?
А. Г.: Строительство первой очереди должно завершиться к 2019 году. Затем в планах академии наук начать в Антарктиде зимовки. Они позволят вести непрерывные наблюдения по ключевым наукам и с большей эффективностью применять полученные данные в практических сферах деятельности. А пока наши экспедиции проходят во время антарктического лета — с ноября-декабря по февраль-март. Это наиболее благоприятный период в метеорологическом отношении для полярников. Температура колеблется от +3 до -28 градусов. Зимой опускается до -56, скорость ветра достигает 64 м/сек. Есть так называемый коэффициент комфортности, в пересчете на него при таком ветре -50 превращаются в -75 градусов!
— Что становится предметом ваших исследований?
А. Г.: Программы научных исследований планирует и регулирует Национальная академия наук Беларуси. Утверждены они по пяти направлениям и реализуются как в полевых условиях в Антарктике, так и в научных институтах и лабораториях на Большой земле. Первая программа — изучение аэрозольного и газового состава атмосферы. Она напрямую связана с проблемой глобального потепления климата. Вторая — исследование озонового слоя. Третье направление — работа в интересах национальной космической программы. Во время пролетов над местом нашего базирования белорусского и российского спутников делаются синхронные измерения с Земли и с космических аппаратов. Данные сопоставляются, и появляется некая дельта — разница в значениях. Она используется на спутниках для корректировки аппаратуры. Важное значение отводится биологической, микробиологической и экологической программам. По Протоколу, в Антарктике запрещены промышленная разведка и добыча полезных ископаемых. Но это не касается биологических ресурсов — рыбы, водорослей, криля, всех видов морских организмов, которые там обитают.
— И Беларусь имеет право заниматься таким промыслом?
А. Г.: Если у нас будут квоты, то да. Чтобы их получить, нужно подать пакет документов с заявкой в Морскую комиссию ООН, которая при положительном решении определит, сколько чего можно добывать. Причем стране необязательно иметь свой рыболовный флот или создавать его. Достаточно получить квоты и цивилизованно продать на мировом рынке другим государствам, которые располагают судами. На этом Беларусь может зарабатывать деньги.
— Какие микроорганизмы обитают в антарктических водах?
А. Г.: В районе, где мы базируемся, есть маленькое пресноводное озеро, сплошь покрытое льдом. Условия там абсолютно анаэробные, доступа кислорода нет вообще. Но когда я погрузился под слой льда, оказалось, что там в воде целые колонии микроорганизмов! Они впадают в анабиоз при неблагоприятных условиях на сотни и даже тысячи лет, а при создании подходящих активизируются и размножаются. Как они выживают, непонятно. Здесь большое поле деятельности для разработки прорывных биотехнологий, которые с успехом могут использоваться, например, в медицине и фармакологии. И наши специалисты-микробиологи такими исследованиями занимаются. Четыре года назад удалось взять керн донных отложений в пресноводном озере Нижнее в районе нашего базирования. По лабораторным данным, зарождение жизни в том регионе началось 12 тысяч лет назад. Благодаря помощи российских и других зарубежных коллег работы по изучению керна продолжаются. Мы сможем узнать, какие микроорганизмы жили в ту эпоху, каким был климат. Еще одно направление — геология и геофизика. Оба приполюсных района земли — кухня погоды всего земного шара. Специалисты, проводя магнитометрические измерения в зоне Южного полюса, получают ценнейшую информацию.
Заповедная территория
— Нас все время пугают тем, что на планете меняется климат. Так ли это на самом деле?
А. Г.: Чтобы ответить на этот вопрос, следует опираться на данные советских и ныне российских исследований. У россиян в Антарктиде станции существуют с 50-х годов прошлого столетия, то есть наблюдения они проводят довольно длительный период, поэтому на их основе можно определить закономерности. В Антарктиде не отмечается каких-то катастрофических последствий так называемого глобального потепления. Есть некоторые колебания границ ледникового покрова. Какое-то время он отступает, а затем снова наступает. Средние же данные — в рамках естественных природных. В Северном полушарии проблема есть. Например, последние 5-7 лет три крупнейшие арктические державы — Канада, США и Россия — не могут подобрать в Северном Ледовитом океане подходящую льдину для организации своих дрейфующих станций. И это объяснимо: в Северном полушарии сконцентрированы промышленность, коммуникации, ощущается сильное транспортное воздействие. Южное полушарие менее подвержено влиянию человека. Так что мгновенного таяния ледников Антарктиды не предвидится.
— А озоновые дыры для человечества опасность представляют?
Максим Горбацевич, (далее — М. Г.): Они характерны как раз для приполюсных районов, а для всех остальных не столь опасны. К тому же исследования озонового слоя ведутся не так давно, делать какие-то выводы по поводу влияния на него человека пока рано. Но Беларусь в этом направлении работает.
— Что дает нашей стране деятельность в Антарктиде?
А. Г.: Антарктика — самая крупная на нашей планете заповедная территория. И являться таковой будет еще долго. Но рано или поздно наступит время, когда начнется дележ. К нему в первую очередь окажутся готовы те государства, которые уже накопили научные данные, сделали потенциальные оценки запасов ресурсов. Иными словами, те, кто длительное время присутствует и работает на территории. В настоящее время в выигрышной ситуации находятся 53 страны, включая Беларусь, которые входят в Договор об Антарктике. Наша деятельность там — это и научная, и экономическая перспектива государства. И не только в отношении полезных ископаемых или морских ресурсов. Регион позволяет, как нигде в других условиях на нашей планете, развивать и продвигать современные прорывные технологии, проводить апробирование новых методик, оборудования, приборов.
В нештатном режиме
— Экстремальные ситуации у полярников случаются?
А. Г.: В некотором роде всю нашу работу можно назвать экстремальной. Но иной раз подстерегают и неприятные неожиданности. В течение нескольких минут может резко измениться погода, пойти снег, начаться низовая метель, до нуля снизиться видимость. Хуже всего, если в этот момент кто-то находится в дороге или работает на научном маршруте. В предыдущей экспедиции на нашей трассе в районе базирования мы обнаружили огромную трещину во льдах. Я ехал в сторону российской полевой базы «Молодежная». Вдруг визуально отметил на поверхности что-то необычное. Дальнейшее обследование показало, что поверхность закрывает ледовый «мостик» толщиной всего в несколько миллиметров, а под ним — огромные трещины. Их глубина составляла 400-500 м, ширина — от 2 до 4 м.
— С чем вы связываете появление трещин?
А. Г.: Мы работаем там всего 10 лет, и делать выводы рано. Возможно, имеет место какой-то климатический природный цикл. Для того чтобы опровергнуть или подтвердить данную гипотезу, надо вести наблюдения еще как минимум десятилетие. Кстати, те же явления приблизительно в то же время произошли и в районе российской станции «Прогресс», которая находится на расстоянии 1 500 км от места нашего базирования. Участок ледового покрова размером 1 км2 за ночь провалился на 27 м. Это произошло на трассе движения россиян. Им очень повезло, что тогда там никого не было. Мы старый маршрут скорректировали, обошли опасное место с трещинами выше. В текущем году, прежде чем двигаться, проведем разведку. Берем с собой профессиональный квадрокоптер с видеокамерами. Все зоны риска обследуем с воздуха.
— К чему еще нужно быть готовым полярникам?
М. Г.: Наша экспедиция проходит во время полярного дня в Антарктиде, круглые сутки светит яркое солнце. Плюс снег, который отражает свет. Всё это слепит глаза, поэтому 99 % времени мы носим специальные солнцезащитные очки. Также наблюдается очень сильное воздействие ультрафиолета, можно заработать ожоги кожи. Используем балаклавы и специальный крем.
— Как одеваются члены экспедиции?
А. Г.: Мне приходилось зимовать в Антарктиде еще в составе советских экспедиций. Нам выдавали комплекты на натуральной верблюжьей и овечьей шерсти. Довольно тяжелые, активную работу выполнять в них очень трудно. Сейчас обмундирование более легкое, из качественных заменителей. Но по своей теплопроводности и теплоотдаче они не уступают натуральным материалам.
— Вы по полгода, а то и больше находитесь на станции. Каждый день — одни и те же лица. Проходит ли команда предварительную проверку на психологическую совместимость?
А. З.: Новичков перед отправкой в БАЭ обязательно тестируют на совместимость. Острые углы стараемся обходить. Очень важно плечо товарища. Лично я приобрел в экспедиции настоящего друга. На Большой земле такие отношения ни с кем не сложились.
— С «местным населением» не конфликтуете?
А. Г.: В Антарктиде самый крупный наземный живой организм — бескрылая муха Бельжика размером 1,5 мм. Не летает, а скачет в антарктическом мху. Есть морские обитатели прибрежных вод — тюлени и пингвины. Последние ходят туда-сюда через наше место базирования по своим, только им известным тропам, генетически заложенным тысячи лет назад. И то, что на пути стоят здания и сооружения, их совершенно не смущает. Изредка мы навещаем колонию пингвинов. Они весьма любопытные и нас не боятся. Еще одни соседи — поморники. Эти птицы настоящие воришки: если поймал рыбку и кинул за спину, то через секунду она исчезнет. Но мы пернатым разбойникам все равно рады.
В 1991 году подписан Протокол по охране окружающей среды, который провозгласил всю географическую область, находящуюся за 50-м градусом южной широты, мировым заповедником. Участие в его охране и проведении научных исследований весьма значимо и престижно для любой страны, конечно, и для Беларуси.
Комментарии (0)