Авария в электросетях, прорыв теплотрассы, сбой в транспортной инфраструктуре... — в большом городе трудно избежать техногенных неприятностей. Практически невозможно: сказывается человеческий фактор, стареет техника, иногда отказывает даже новая. Каждая авария не только причиняет неудобства горожанам, но и становится своеобразным тестом на профпригодность для тех, кто устраняет ее последствия. ЧП в доме № 36 на минской улице Авакяна — именно такой тест. Если бы он был пройден успешно, в редакцию не поступило бы письмо из этого дома и мы бы вообще не узнали об этом происшествии. Отравление целой семьи угарным газом — это, согласитесь, событие чрезвычайное. Даже если обошлось без тяжких последствий.
Все произошло утром 24 ноября. События описываю со слов их непосредственного участника, жителя пострадавшей квартиры Валерия Евгеньевича:
«Я лег спать после ночной смены. Жена, как всегда, уехала раньше всех: работает на тракторном. Сквозь сон слышу, что дочь что–то ищет. Спросил, она ответила: «Тонометр ищу». Давление нормальное, а состояние, говорит, плохое. Но все же собрались они с мужем ехать: дочь — в садик, сами — на работу. Сон пропал, я подошел к окну. Вижу: не уехали, все трое стоят возле дома. «Что случилось?» — «Дочку тошнит, «скорую» вызвали». Смотрю — и зять чуть не упал.
Подъехала «скорая», внучку внесли в машину... Потом слышу, как врач кому–то по телефону говорит про газовую колонку... Очень быстро приехали все: газовщики, МЧС, следователи... Сразу во всем доме отключили газ. Потом приехала жена, ей на работе стало плохо, отпросилась. У меня голова болела...»
Поговорил я и с зятем, пострадавшим, который не пожелал огласки имен в газете, но все подтвердил. Он и жена уже закрыли больничные, осталась только справка дочки с диагнозом: отравление СО. Слава богу, обошлось временным недомоганием.
Хозяин сказал, что до происшествия не раз жаловался на отсутствие тяги. Вернее — на обратную тягу. В ванную комнату, например, вдувает пыль и даже мусор из воздуховода. Тут же с помощью листка бумаги это продемонстрировал: при закрытых окнах нет тяги! Приходили газовщики, что–то смотрели, давали расписаться. На словах говорили: для вентиляции открывайте окна. Но нельзя же зимой круглые сутки жить с открытыми окнами!
Все 60 квартир в течение трех суток оставались без газа, потом его включили. Без теплой воды жильцы обходятся и сейчас: водогрейные колонки отключены, трубы опломбированы. Колонка из пострадавшей квартиры (новая, электронная, автоматическая) изъята для экспертизы. Хозяин опасается: «Боюсь, что крайним сделают меня...»
36–й дом я посетил через две недели после происшествия и застал интенсивные ремонтные работы. Подъезжали специализированные машины с каким–то инструментом, люди в комбинезонах с различными фирменными логотипами работали в нескольких подъездах и даже на крыше. Суть дела кратко объяснила Галина Михайловна, хозяйка 3–й квартиры, в которой работали четверо. Она же оказалась единственной, кто не сетовал на неудобства, хотя в прихожей было натоптано и грязно, а на кухне долбили стену: «У меня вчера работали с 8 утра до вечера, и сегодня работают. Делают отдельные дымоходы для каждой квартиры. Больше никаких аварий быть не может! На что тут жаловаться!»
Все остальные, с кем я сумел поговорить, увы, жаловались и в целом подтверждали содержание письма в редакцию.
Дом уже пострадал несколько лет назад: дал трещину по всей высоте, от фундамента до крыши. Жильцы ближайших к ней квартир ощутили сырость и холод. Стену стянули металлическими скобами, трещину заделали, но следы видны и сейчас — как снаружи, так и внутри. Сергей и Ольга, жильцы 32–й квартиры на первом этаже (через которую прошла трещина), жалуются на потрескивание, которое особенно слышно ночью, когда шумы стихают: «Дети пугаются, и нам самим страшно: как будто ходит кто–то... А если дом разваливается?»
Недавно возле левого торца в асфальте образовался провал. На мой посторонний взгляд — промоина: таких немало в городе. Но мне говорят: это дом проседает.
Герметичность дымоходов специалисты проверяли дымовыми шашками. Дым на крыше вместо того, чтобы выходить из одной трубы, шел из нескольких. Это и есть, дескать, подтверждение трещин. Это, мол, чудо, что отравились только в одной квартире.
Словом, люди живут предположениями и слухами, которые, как известно, с реальностью часто расходятся. «Пострадавших спасали в реанимации!» — говорили мне. Обошлось без реанимации — это достоверно, от самих пострадавших.
Но сути это не меняет: люди не знают, что и почему делается в их квартирах и когда все это закончится. Слышали, что будто бы в Венгрии через Россию закупили какие–то пластиковые трубы, которые при нагреве расширятся и закупорят трещины, герметизируют каждый дымоход. Но хватит их якобы только на 20 квартир из 60. Достоверной информации нет. Производящие ремонт не склонны к пояснениям. Убедился лично: мои вопросы люди в комбинезонах оставили без ответа. Могу понять. Их дело — экстренно восстанавливать жизнеобеспечение дома, а не комментировать.
В кабинете главного инженера ЖЭУ–5 Владимира Цалко я услышал примерно то, что и ожидал. Потому что не в одной квартире мне говорили: вчера или позавчера был главный инженер.
Собеседник отвечал устало, признавшись, что уже две недели работает без выходных и практически без отдыха: «Произошло отравление угарным газом жильцов 24–й квартиры. Было принято решение создать в Октябрьском райисполкоме штаб. Расследование ведет Следственный комитет. Заключен договор на герметизацию дымовых каналов. Работа очень сложная, трудоемкая. Жильцам трудно объяснить, не каждый поймет».
— Верно ли, что материалов хватит только на 20 квартир?
— Я уже устал отвечать на вопрос, сколько человек погибло от отравления...
Этим ответом главный инженер и подтвердил, в сущности, что люди пользуются слухами. И это самое плохое в этой истории. То, что местная власть могла бы поставить себе в заслугу — имея на то полное право! — обернулось упреками в ее адрес. Ведь что произошло. Реакция на происшествие — со стороны медиков, газовщиков, представителей МЧС, следователей — была практически мгновенной и эффективной. Тут же принялись за дело ремонтники. Ведь это не шуточки, а серьезная экспертная и инженерная работа: установить причину происшествия, разработать проект устранения, заказать нужное оборудование и материалы, закупить все это. Едва ли все это можно было сделать быстрее.
Но почему же жильцы (пусть даже некоторые жильцы) недовольны? Во–первых, они испуганы. У всех на памяти резонансное ЧП в Борисове, где отравление угарным газом от таких же колонок обернулось трагедией. Во–вторых, дом № 36 дает основания для беспокойства. Ведь трещина прошла не только по внешней стене. Трещины есть и внутри квартир, мне их показывали. Люди опасаются, что они расширяются. Потому–то, предполагают, и слышен треск. У кого–то плитка от стены отвалилась или плинтусы отклеились вскоре после ремонта — причину видят в том же: дом проседает.
Не хочу гадать: не знаю. Но точно знаю, что людям в стрессовой ситуации надо помочь, успокоить их. Когда где–то происходит более серьезное происшествие, нам обычно сообщают: ведутся восстановительные работы, с пострадавшими работают психологи. Здесь тоже нужны если не психологи, то хотя бы идеологи. Уверен, что не слесарь–ремонтник, не мастер и даже не главный инженер (у них работы хватает!) должен объяснить суть происходящего людям. Но к ним за все время после аварии никто из представителей местной власти не пришел, не успокоил. Люди не знают даже про созданный в райисполкоме штаб, куда по логике вещей они могли бы адресовать свои тревоги и вопросы.
Лишь в одном подъезде появилась — без всяких комментариев — выписка из такого–то постановления о правилах пользования газовым оборудованием. Думаю, что к дому после ЧП было привлечено все необходимое внимание. К сожалению, без него остались живущие в нем люди. Наглядная иллюстрация кабинетного стиля работы. От районной администрации, между прочим, пять минут пешего ходу.
***
Вспоминаю историю, которая произошла неподалеку и была описана 2 декабря 2014 года в статье «Щербатый тротуар пешему видней». Речь шла о том, как глава районной администрации Анатолий Жуковский прошелся по территории, замечая неполадки и отдавая распоряжения на их устранение.
Уместно процитировать финальные строки статьи: «...Высокое начальство выглядело в городской толпе вполне органично. Именно так и должна работать эффективная местная власть — изучать проблему и принимать решения на месте, не в кабинете... Уверен, что возможность встретить чиновников в других проблемных местах горожане — и не только минчане — будут всячески приветствовать».
Возможно, упущение объясняется тем, что дом № 36 принадлежит железной дороге, точнее — ее Минскому отделению. ЖЭУ–5 даже структурно входит в Минскую дистанцию пути. Здесь есть, как и положено, служба по идеологической работе, кадрам и социальным вопросам. Идеология — это ведь не что–то высокое и судьбоносное, а именно то, что сейчас нужно жильцам 36–го дома. Вероятно, в дорожной службе думают, что спуститься из кабинетов к людям должны работники администрации, а там думают наоборот. Как бы то ни было, еще не поздно исправить досадный промах. Жильцы проблемного дома по–прежнему волнуются и ждут.
Комментарии (0)