Сколько еще горемычный психологический театр будет блуждать в трех соснах, простите, в «Трех сестрах»? Наверное, до тех пор, пока будет он жив, а жив он будет непременно. Сами соки жизни и наша любовь к ней подпитывают его. Как пьесу «Три сестры» только не ставили за последнее время. Режиссер Андрий Жолдак отправил несчастных героинь в будущее и закачал им чеховский текст прямо в мозг. Юрий Бутусов вручил в руки оружие (даром, что ли, сестры Прозоровы — дочери военного?). Традиционалист Андрей Кончаловский заставил актеров водить хороводы у самовара. Тем же путем пошел главный режиссер нашего Нового драматического театра Сергей Куликовский и потряс своей неспешностью театральный Псков на Пушкинском фестивале. «Как вы это делаете?» — вопрошали местные критики у минчан, а те, потупив взор, скромно отмалчивались.
Скандальный российский режиссер Тимофей Кулябин (надеюсь, пепел «Тангейзера» еще стучит в ваши сердца?) пошел еще дальше и сделал героев в своем спектакле в новосибирском театре «Красный факел» глухонемыми. Изъясняются они у него на жестовом языке. Чеховский текст дается субтитрами. Ход радикальный и, мягко говоря, любопытный. И когда перечитываешь пьесу, удивляешься, что такой прием на самом деле лежит на поверхности. Герои бесконечно говорят о том, что не слышат друг друга. В диалоге Ольги и Маши читаем: «Я все равно не слышу», «Я не слышу все равно. Какие бы ты глупости ни говорила, я все равно не слышу». В разговоре Ферапонта и Андрея: «Не могу знать... Слышу–то плохо...» «Если бы ты слышал, как следует, то я, быть может, и не говорил бы с тобой».
Остроумный и чуткий режиссер Кулябин тем самым высветил основной подтекст пьесы: говорим, говорим веками, самозабвенно, до пены у рта, но все равно не слышим. И все это мычание и всхлипы актеров в спектакле сделали чеховскую историю еще страшнее, мрачнее и безысходнее. Так нам и надо. И мало еще! Люди читают свои SMS, в это время судьбы их рушатся. Чебутыкин сидит с планшетом, как все нынешние продвинутые пенсионеры, и ты понимаешь, что уставший от жизни доктор не фоточку в Фейсбук выкладывает, а, возможно, выбирает себе новый саквояж, самовар или китайскую трость на известном китайском сайте. Так сосредоточенно его лицо. И люди для него лишь пациенты, и они надоели ему за весь чебутыкинский век со своими болячками. Вершинин фотографии своих девочек показывает на айфоне. В сцене пожара герои включают фонарики телефонов. Подпоручики Федотик и Родэ делают бесконечные селфи. Эти странные второстепенные персонажи, Розенкранц и Гильденстерн русской драматургии, может быть, впервые вышли тут чуть ли не в основные персонажи. Благодаря острому взгляду режиссера мы увидели в них живых, полноценных людей, со своими характерами. Как трогательно Федотик играет влюбленность в Ирину! Чаще всего Федотик и Родэ — просто шумные молодые люди, которые вваливаются в дом с гитарами. И никто на них не обращает внимания. В спектакле «Красного факела» они — часть семьи. Какая трогательная и комичная сцена расставания в четвертом действии!
Актуализация, придуманная Тимофеем Кулябиным, не режет глаз, не выглядит вычурной, она естественна, как воздух. Странно, что на «Золотой маске» спектакль прокатили и не дали ему главных призов ни за режиссуру, ни за малую форму, ни за актерские работы. Он уступил постановке «Магадан/кабаре». Но все же получил специальную премию жюри за актерский ансамбль. Так же, как и актеры из другой версии «Трех сестер», фантазии Андрия Жолдака «По ту сторону занавеса». Такова была чеховская ирония судьбы.
Даже самому закоренелому снобу, как мне кажется, будет трудно выделить кого–то из актеров «Красного факела». Все играют в такой крепкой профессиональной спайке, что четыре с половиной часа пролетают совсем незаметно. И в этой строгой конструкции актеры сохраняют способность к импровизации: как трогательно обыгрывали они появление невесть откуда залетевшей в октябре на сцену ДК МАЗ бабочки. И как естественно актриса Ирина Кривонос сказала, глядя на нее: «Сегодня тепло, можно окна держать настежь, а березы еще не распускались». Это и есть моменты подлинного театрального волшебства.
Добрый зритель в 9–м ряду.
Комментарии (0)