Принятие в Беларуси новой Военной доктрины стало важной вехой в развитии белорусской государственности, но сопровождалось недовольными заявлениями представителей некоторых стран
Беларусь и Россия в апреле 2016 года серьёзно занимались национальной безопасностью. В России приняли решение о создании Национальной гвардии, закрепив положения о ней в специальном федеральном законе (об этом мы поговорим чуть позже). В Беларуси же был одобрен в обеих палатах Национального собрания закон, утверждающий новую Военную доктрину страны.
В отношении белорусской Военной доктрины главной темой обсуждения стал вопрос о применении Вооружённых Сил страны за рубежом. Что довольно странно, учитывая тот факт, что в документе появились куда более интересные и заслуживающие внимания общественности положения. Однако за границей предпочли сделать вид, что этих положений не заметили.
То ли дело — применение ВС Республики Беларусь за рубежом. Сразу после голосования по Военной доктрине в белорусском парламенте небезызвестный в Беларуси человек, член Совета Федерации Российской Федерации Франц Клинцевич сделал интересное заявление. Как сообщило информагентство «Национальная служба новостей», «эксперты полагают, что утверждённая военная доктрина и новая риторика властей Белоруссии подрывает основы Союзного государства с Россией», поскольку она якобы не разрешает применять Вооружённые Силы Беларуси по мандату интеграционных структур — Союзного государства и ОДКБ. В частности, российский сенатор Клинцевич заявил, что «заигрывание Белоруссии с западными партнёрами не приведёт ни к чему хорошему, в результате государство может потерять своего основного союзника ― Россию».
«Впрочем после подобных заявлений белорусского парламента обязательно последует реакция российских властей, уверен Франц Клинцевич. По его словам, это произойдёт только после того, как будут проанализированы все союзные договоры и акты», отмечается на сайте НСН.
Очень интересная реакция со стороны российского парламентария, надо отметить. Не только критковать шаги суверенного государства в области военного строительства, но и угрожать негативной реакцией российских властей.
Господина Клинцевича в скором времени поддержало армянское Министерство иностранных дел. Как сообщают СМИ, заместитель руководителя ведомства Шаварш Кочарян заявил, что «новая военная доктрина Минска представляет проблему для всей Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ)».
Это всё крайне увлекательно, учитывая тот факт, что положение, прямо запрещающее применение ВС Беларуси за рубежом, из Военной доктрины исчезло. В частности, в предыдущей редакции доктрины имелось однозначное положение: «Республика Беларусь рассматривает возможность применения военной силы и участие в военном конфликте (войне) исключительно с целью отражения нападения (акта вооруженной агрессии) (далее — нападение) и защиты своей территориальной целостности». В новой редакции такого положения уже нет. Хотя есть другие положения, совокупность которых действительно позволяет сделать вывод о недопустимости применения Вооружённых Сил за пределами страны, но при этом гарантирует, что любые угрозы союзникам Беларуси по ОДКБ, затрагивающие территорию Беларуси, будут встречать полномасштабный и эффективный военный ответ.
Я бы сказал, что в новой версии Военной доктрины повышается значение усмотрения правоприменителя при решении вопроса о применении Вооружённых Сил за рубежом. А это самое намерение правоприменителя в полной мере выразили Глава государства Александр Лукашенко 30 марта и Министр обороны Андрей Равков 4 апреля, заявившие о том, что белорусские войска за пределами страны применяться не будут.
Поэтому, вероятно, слова российского парламентария Франца Клинцевича и заместителя главы армянского МИД относились в большей степени к заявлениям белорусских руководителей, чем к самой Военной доктрине. Но доктрину критиковать, понятно, легче — она не ответит.
Для тех же, кто считает нашу позицию всё-таки не совсем честной по отношению к нашим союзникам по ОДКБ (или Союзному государству), я бы рекомендовал провести мысленный эксперимент. Скажем, не сегодня завтра очередной российский самолёт, выполняющий лихие манёвры над очередным американским военным кораблём или рядом с очередным американским военным самолётом-разведчиком, ненароком оказывается сбит — то ли правомерно, то ли не совсем, то ли вообще чисто случайно — никто не может сказать точно (почти как в случае с турецким «ударом в спину»). Или, скажем, вдруг один из наших союзников по ОДКБ решает провести очередной референдум при поддержке «зелёных человечков» в какой-нибудь соседней стране с целью «защиты соотечественников» от очередной «хунты», а «хунта» при этом решает не сидеть, сложа руки, а оказать вооружённое сопротивление этим самым «зелёным человечкам». Или, скажем, в далёких Таджикистане или Армении боевики неизвестного происхождения атакуют российские, таджикские или армянские военные базы, после чего государственная пропаганда спешит назвать в качестве нападавших, скажем, армии Азербайджана и Турции или «поддерживаемых США и Саудовской Аравией» афганских талибов.
Конечно, во всех этих случаях решения о задействовании механизмов коллективной обороны должны быть приняты сначала на уровне интеграционных структур, где действует принцип консенсуса. Но даже с оглядкой на это следует признать, что на уровне национального права не будет лишним дополнительный «предохранитель», препятствующий автоматическому втягиванию нас в конфронтацию с соответствующими странами. Ведь нападение на Вооружённые Силы (например, России, Армении или Казахстана) равноценно нападению на саму страну и формально степень провокационности действий самой этой страны значения не имеет. Надо ли нам воевать с США, Саудовской Аравией или Азербайджаном в таких весьма неоднозначных случаях, — вопрос, думаю, риторический.
Но ежели враг-супостат (скажем, блок НАТО) попрёт танковыми клиньями на Россию-матушку, возжелав использовать для этого нашу территорию, то здесь не может быть никаких сомнений — мы ему, врагу, дадим достойный военный ответ и его войска на Смоленск не пропустим. Можно не сомневаться.
Но что-то мне подсказывает, что для особого интереса иностранных коллег к эволюции военной организации Беларуси действительно есть веские причины. Только они связаны не с вопросом применения Вооружённых Сил за пределами страны, а с другими положениями Военной доктрины, в частности, с теми, которые учитывают печальный опыт Украины и её борьбы за сохранение территориальной целостности.
Скажем, в доктрине недвусмысленно говорится: «Вследствие предпринимаемых попыток вмешательства во внутренние дела отдельных государств, в том числе европейских, спровоцированы внутренние вооруженные конфликты с масштабным комплексным применением военной силы как в традиционных формах и способах, так и с использованием диверсионных (партизанских) и террористических методов ведения боевых действий.
Эти конфликты оказывают существенное негативное влияние на глобальную и региональную безопасность».
Понятно, что есть только одно европейское государство, где в последние годы был спровоцирован внутренниий вооружённый конфликт с масштабным применением военной силы.
Или вот, скажем, важное положение: «В то же время Республика Беларусь будет отстаивать свои национальные интересы с использованием всех имеющихся средств, в том числе посредством применения военной силы, и оставляет за собой право принятия комплекса превентивных мер стратегического сдерживания в целях недопущения вооруженного нападения (акта вооруженной агрессии) или нейтрализации внутреннего вооруженного конфликта».
Казалось бы, довольно общее положение, практический смысл которого не вполне понятен. Он, однако, проясняется далее по тексту. В период нарастания военной угрозы, а также в случае серьёзных беспорядков, угрожающих самому белорусскому государству, Республика Беларусь реализует комплекс мер, включая в том числе:
введение на территории Республики Беларусь чрезвычайного или военного положения, объявление полной или частичной мобилизации;
наращивание стратегического сдерживания в масштабе государства посредством проведения мероприятий силового характера;
проведение стратегического развертывания Вооруженных Сил (полного или частичного), приведение других войск и воинских формирований, военизированных организаций в готовность к выполнению задач по предназначению;
частичное или полное формирование территориальных войск и развертывание территориальной обороны.
Чтобы понимать значение этих мер, следует вспомнить те многочисленные негативные последствия, которые имела неспособность украинских властей ввести военное положение после возникновения внутреннего конфликта на Донбассе. Централизация полномочий, прекращение «разгула демократии» в СМИ и на политической сцене, мобилизация экономики, пресечение или постановка под жёсткий контроль деятельности военизированных организаций и добровольческих батальонов — всё это и многое другое официальный Киев не смог сделать, поскольку введение военного положения (в отличие от режима «антитеррористической операции») означало бы признание внутреннего конфликта и, следовательно, незаконных вооружённых формирований «ЛНР/ДНР» в качестве самостоятельной стороны конфликта, «а не клиентуры Москвы».
Новая Военная доктрина Беларуси исключает такие несуразности, наделяя государственные органы полномочиями по введению военного положения, проведению мобилизации, задействованию сил территориальной обороны, стратегическому развёртыванию Вооружённых Сил даже в период нарастания военной угрозы или начала серьёзных беспорядков в стране, а не только во время уже начавшегося конфликта или войны.
Есть и другие интересные положения в Военной доктрине. Скажем, к числу её целей относится в том числе «укрепление глобальной и региональной безопасности, внутриполитической стабильности в государстве с целью предотвращения военных конфликтов». Это существенно повышает роль армии в тех делах, которые раньше относились к «невоенным» элементам национальной безопасности. И данное изменение, безусловно, является своевременным, соответствующим тенденциям эволюции вызовов и угроз в области национальной безопасности.
В том же направлении изменяют военную организацию государства положения о задачах Вооружённых Сил, таких как «решать задачи в составе государственной системы реагирования на акты терроризма, деятельность террористических организаций, незаконных вооруженных формирований и массовые беспорядки»; «провести комплекс сдерживающих, упреждающих и подготовительных мероприятий по повышению своей готовности к вооруженной защите Республики Беларусь в любых условиях военно-политической обстановки в соответствии с уровнем военной опасности». И так далее.
Одним словом, новая Военная доктрина Беларуси создаёт правовые предпосылки для эффективных действий Вооружённых Сил и других компонентов военной организации государства для ликвидации различного рода угроз национальной безопасности, в том числе — угроз нового типа.
Комментарии (0)