«Серебряная свадьба» второй раз доказала могилевчанам, что «МУЗЫКА — ЭТО ВСЕ!»
К сведению тех, кто не знает, что такое кабаре-бэнд «Серебряная свадьба»! Заверяем: это точно не караоке, где душевно исполняют песни из репертуара Валентины Толкуновой. И не праздничное агентство по устройству юбилеев, свадеб. И даже не лавка по продаже серебряных ценностей. Это Бенька (она же Светлана Залесская-Бень), ее друзья и — чемодан, грузовик, гараж, а иногда — целый город квадратных, круглых, порой треугольных, но только не форматных песен.
Кстати, а вот и она сама — Бенька. В белом комбинезоне, с забытым на голове после концерта «Музыка — это все!» парадно блестящим клаксоном и с лицом уставшего клоуна. Сейчас раздаст автографы, напоит чаем дальнюю родственницу лет девяти, соберет остаток энергии для позднего интервью — и домой, в Минск, по заснеженной трассе…
— Светлана, зиму любите?
— Все люди любят зиму. Время сказочное!
— На санках в детстве нравилось кататься?
— На санках, лыжах и целлофановых пакетах…
— А бывает так, что ну вот совсем не хочется ехать на концерт — погода плохая, дети хнычут, лень.
— Нечасто, но случается. Хотя сцена быстро выводит из этого состояния — плохое настроение улетучивается мгновенно.
— Я прекрасно помню, как увидела вас первый раз на «Славянском базаре»: вы тихонько сидели на пресс-конференции рядом с Олегом Скрипкой, и на вас никто из журналистов не обращал ну никакого внимания, все задавали вопросы только Олегу. В конце концов ему стало неловко, и он сам что-то спросил у вас в микрофон. Слово «обидно» не из вашего репертуара? Не обидно сидеть в сторонке и наблюдать за чужой славой?
— Сидеть в сторонке и наблюдать — мое любимое состояние. Созерцать и изучать. Так что слово «обидно» здесь совсем ни при чем.
— Кстати, о словах. Вы умеете их так вкусно подбирать. Книга стихов — «Шифоньер», кукольный театр — «Картонка»… А как вы относитесь к словечкам типа «приветики», «аюшки»?
— Ой… С большим огорчением.
— Кстати, вы знаете, что тогда, на «Славянке», вам удалось обойти и итальянца Кутуньо, и Скрипку? После пресс-конференции журналистская братия, засобиравшаяся на Кутуньо, была остановлена выкриком коллеги: ребята, какой Кутуньо, вы хоть раз слышали «Серебряную свадьбу», не простите себе, если не побываете… И мы все двинули на концерт, в котором вы с ребятами выступали на разогреве у Олега Скрипки. Перебить вкус от вашего выступления, лидер «Воплей Видоплясова» смог только к концу своего отделения, совсем выбившись из сил — с его мокрого от пота тела буквально спадали штаны… Вопрос: почему вы так хороши и до сих пор ну совершенно не распиарены?
— Ну… Я не знаю! Наверное, мы к этому и не стремимся. Стараемся сохранить элитный круг своих почитателей. Я очень уповаю на то, что нас слушают преимущественно люди интеллигентные, тонкие, удивительные. Не от мира сего. Мне было бы очень грустно, если бы мы стали каким-то массовым продуктом. А тем более, если бы желание стать таким продуктом нами завладело и повлияло бы на наше творчество. Это было бы ужасно! Поэтому мы очень избирательно относимся к телеэфирам, например, крайне редко в них участвуем. И к радиоэфирам, которые тоже не всегда желательны. Стараемся не популяризировать свое творчество, оно распространяется сарафанным радио, по личной рекомендации, как и положено, наверное, расходиться знанию (хохочет)… о произведении искусства.
— А почему, собственно, «Серебряная свадьба»?
— Во-первых, это слово, обозначающее что-то долгосрочное, добротное, долгоиграющее. Как лодку назовешь, так она и поплывет. А во-вторых, для такого… коммуникативного диссонанса. Человек совершенно не ожидает увидеть то, что он увидит. А когда увидит, то уже совершенно неважно, как это называется.
— У вас такая жгучая смесь безудержного веселья, которая превращает зрителей в беспечных детей, и — трагизма, безусловного понимания всех законов жизни… Чего стоит одна «Пищевая цепочка». Я уже не говорю о песне «Старая падла». Вы сидели одна вечером, представляли свою старость — и вот оно, родилось?
— «Старая падла» была написана под влиянием рассказа Бертольда Брехта «Беспутная бабушка». Старушка, которая всю жизнь работала, отдала себя семье, после смерти мужа решила пожить для себя. И провела три совершенно безумных года. Промотала все наследство, впадала во все тяжкие, влюблялась, ездила на экипажах, обедала в ресторанах… И эти три прекрасных года истинной свободы компенсировали все ее предыдущее безрадостное семидесятилетнее существование.
Я думала: как же это прекрасно когда-то позволить себе все. Возможно, именно для этого старость и существует. Потому что большое свинство позволять себе все, когда у тебя есть маленькие дети и пожилые родители. И только когда ты будешь совершенно свободной, можно позволить себе жить не оглядываясь. Лучше умереть от удовольствия, чем от скуки.
— Я так удивилась, прочитав, что вы впервые увидели море, когда вас пригласили на фестиваль джаза в Коктебель…
— Да, в 33 года. В раннем детстве родители меня возили к морю, но я была такая маленькая, что ничего не запомнила… А в Коктебеле очень полюбила море. Потом нас еще раз приглашали на этот фестиваль, хотя мы очень удивились: дважды туда никого не приглашают. А позже мы ездили в Одессу, которую тоже очень полюбили. И в Севастополь.
— Созерцать, наверное, удобнее где-нибудь на Гоа: сел на берегу — и месяц можно не вставать с места, медитировать…
— Я думаю, что час полного погружения в себя под шум моря способен заменить месяц бесцельного сидения на берегу. Мне хватало часов.
— Я с трудом представляю вас у плиты с поварешкой. Вот на сцене с поварешкой — сколько угодно!
— И не представляйте! Пусть в вашем воображении я буду только на сцене!
— Трудно с двумя детьми при вашей-то работе? Вторая ведь совсем малышка!
— Ну не маленькая уже, четыре года, бутерброд с колбасой себе сделает (смеется)! А вообще это трудноразрешимый вопрос — мама, которая занимается творчеством. Это какой-то бесконечный процесс, в котором нет выходных или отпуска. Но как-то стараюсь находить время для них — и для совместного творчества, и для дружбы, для каких-то семейных поездок. Бывает очень трудно, но это приятная тяжесть. Потому что дети — невероятные наши учителя, энергетическая подпитка.
— У вас есть такая песня… Моя самая любимая — про маленький городок. В детстве вы, наверное, мечтали жить в городе больших огней — в Париже или Лондоне? А вообще — вот где ваше любимое место на земле?
— Я люблю все на свете! Мне интересно все!
Я выросла в Витебске, он и не большой, и не маленький город, среднего размера (смеется). Там хватало огней и ярких событий… И мне было очень интересно побывать в Париже. В Москве. В Петербурге. Я очень люблю Берлин. И Мюнхен. Но я не замечала в себе особой разницы внутреннего состояния. Оно определяется, наверное, количеством событий и друзей, которые у тебя есть в том или в этом городе. Ты можешь и в Париже оказаться одиноким. Даже самый пышный, самый столичный город может показаться замкнутым и провинциальным, если ты в нем одинок. Если же у тебя насыщенная жизнь, то и в крошечном городке или поселке можно построить свой чудесный увлекательный мир.
А вообще я больше всего мечтала бы жить на хуторе, где нет никого, кроме нескольких близких тебе людей.
— А на что похож ваш сегодняшний дом? Мне почему-то кажется, что на бонбоньерку…
— Совершенно верно! Мы живем в такой прекрасной коммуналке из трех комнат, где обитают еще две удивительные семьи. Совершенно сумасшедший дом! Наша комната вся заставлена книгами, маленькими подарками, какими-то ручными предметами, детскими игрушками, учебниками, инструментами, компьютерами, техническими разными делами, которые позволяют нам делать музыку. Такая веселая смесь. Это бывает невыносимо. А бывает, что я счастлива смотреть на этот художественный хаос.
— Бенька, это правда, что в детстве вы испытывали себя на прочность, даже прищемляли дверью палец, чтобы понять — выдержите, если что, пытки, как Зоя Космодемьянская?
— В моем детстве все было пронизано героизмом, мы смотрели фильмы о разведчиках… Хотелось соответствовать.
— А жить сегодня, в сегодняшнем горящем мире, по-вашему, героизм?
— В последние годы в мире такая ситуация, от которой очень трудно спастись за маленькими чудесами. Ну какие проблемы донимали нас раньше? Недостаточно денег. Или кто-то кого-то не любит. Или ты чувствуешь себя одиноким и никому не нужным. Или у тебя что-то не получилось. Это такие проблемы, которые легко преодолевать, погружаясь в маленькие чудеса. Приготовить прекрасное печенье и пойти его раздавать, приправляя какими-то сказочными историями… Отправиться в какой-то замечательный сад и делать там снежные фонари. Запускать воздушного змея… Делать массу прекрасных нелепостей, которые спасают от рутины и позволяют видеть красоту в жизни. В последнее время это мало спасает. Потому что беды, накрывшие мир, уже касаются войны, большой безработицы, экологии… И ощущение очень тревожное. Но все равно эту практику маленьких чудес нельзя прекращать ни на минуту. Потому что они — как маленькие фонарики. И если мы их погасим, мир окончательно погрузится во тьму.
Надо напитаться чем-то очень теплым, милосердным, основанным на взаимовыручке, альтруизме. Потому что, мне кажется, могут настать времена, когда проявление тепла, поддержки друг другу будет считаться большим мужеством.
Комментарии (0)