Когда я слышу голоса скептиков по поводу выхода очередной знаменитой книги в переводе на белорусcкий: «Зачем это, есть же на русском», — я вспоминаю поэта Петра Бителя, прошедшего ГУЛАГ. Там он перевел на белорусский язык поэму Адама Мицкевича «Пан Тадеуш». Был томик на польском, а заключенные–белорусы так хотели услышать родное слово, вспомнить в аду, где находились, что они — люди, что существует другая жизнь, с поэзией, любовью. Битель писал вынесенной из медпункта зеленкой на бумаге из цементных мешков. Его усаживали в укромный уголок за штабелями дров. А другие зэки выполняли за переводчика дневную норму.
То есть представляете, изможденные люди готовы были работать дополнительно, только чтобы услышать великого поэта на своем родном языке! Это было важнее риска попасть в карцер, получить прибавку к сроку.
О том, что значит для белорусов Мицкевич, недавно говорили и на Подляшье, в Крынках возле Белостока. Там состоялся очередной «Триалог» — фестиваль, который когда–то основал белорусский прозаик и эссеист Сократ Янович, а ныне проводят его последователи. Идея в том, чтобы здесь звучали на равных белорусский и европейские языки, чтобы шла речь обо всех исторических культурах региона, белорусской, польской, еврейской. В маленькие Крынки приезжают ученые, артисты, писатели со всей Европы. Проходят спектакли в зале, оборудованном в так называемой кавказской синагоге, проводятся выставки и перформансы. Тем более куратор фонда Villa Sokrates — художник–белорус с мировой известностью Леник Тарасевич, который приглашает лучших.
Нынешний «Триалог» был посвящен Адаму Мицкевичу. Конечно, всякая дележка персоналий и исторических событий бесполезна и вредна. Ясно, что Мицкевич принадлежит нескольким культурам и человечеству в целом. Но и белорусам тоже! Нужно осознать, что мы — европейский народ, наша история — часть европейской, в которой были не только мужики, паны сохи и косы, но и люди образованные, интеллигентные, со своей аристократией и романтическими героями. Такими, как пан Тадеуш.
Кстати, и Франциск Скорина был посредником между культурами. И сколько бы ни дискутировали, вычеркнуть из нашей истории личность великого полочанина, а из литературы — написанные им тексты не удастся никому. Прочитайте, кстати, как на современный белорусский язык блестяще перевел предисловия Скорины поэт Алесь Рязанов!
А вот передо мной удивительный поэтический сборник Pomme de ciel. Его автор — молодая испанка Анхела Эспиноса Руис, которая пишет стихи на белорусском. И все возникшие в нашей литераторской тусовке споры — белорусская ли это поэзия, зачем и как автор осмелилась — кажутся мне надуманными и где–то завистливыми... Выучила, понравилось, творит. И получается лучше, чем у многих, так сказать, носителей.
Са страхам, асцярожна й пазнавата,
Як травень месяц, цёплы ды крылаты,
Паўзе па ўсёй планеце, як змяя,
Ў таемным ценi дня...
Мне кажется, сейчас какой–то бум проектов по переводу на белорусский язык мировой классики. Причем инициаторы — молодые люди, и они не надеются на этом заработать. Вот два тома приключений Шерлока Холмса. Идет сбор средств на серию «Американка» — в карманном формате переводы Кена Кизи, Чака Палланика, Чарльза Буковски, Маргарет Этвуд и других. Издательство «Янушкевич» начало выпуск серии Noblesse oblige — книги нобелевских лауреатов на белорусском. «Голад» Кнута Гамсуна разошелся успешно, на подходе «Каханне падчас халеры» Маркеса. Причем перевод сделал удивительный писатель Карл Шерман. Он родился в Уругвае, туда его отец уехал из Западной Беларуси в заработки еще до войны. Шерман вернулся сюда в 1956–м. Белорусский перевод романа Маркеса был сделан им давно, но так и лежал, невостребованный.
Издательства государственные и частные, переводчики опытные и начинающие. Серия «Паэты планеты», серия «Светлыя знакi. Паэты Кiтая»... Первый перевод Ригведы, древнейшего произведения индийской цивилизации, сделал с санскрита поэт Игорь Куликов. На белорусском зазвучала «Калевала». А какой сенсацией стало переиздание перевода романа Мойсея Кульбака, писателя молодняковского поколения! Кульбак писал на идиш и делал это блестяще. Его стиль можно сравнить и с бабелевским, и с шоломалейхемовским... Роман «Зельманцы» — о жизни евреев с подворья, находившегося там, где фабрика «Коммунарка». Роман «Надбярэзiнцы», вышедший в переводе с польского, тоже рассказывает о том, что происходило на белорусских землях в начале ХХ века. Автор, Флориан Чернушевич, эмигрировал из Беларуси в Аргентину и там написал о жизни родного хутора над Березиной.
Самое неблагодарное дело, по–моему, просеивать сквозь сито наших — не наших литераторов... Куда вернее ценить всех, кто что–то важное совершил на этой земле, кто здесь родился. Мы слишком долго разбрасывались талантами и именами. Адам Бабареко, прекрасный критик, загубленный сталинскими репрессиями, сравнивал Беларусь с холмом, «узвышшам», на вершине которого — озеро с живой водой, откуда текут и текут реки в чужие культуры.
Когда Полоцк принимал День белорусской письменности, в Могилеве в этот день показывали мультфильм «Маленький принц» по повести Антуана Сент–Экзюпери с белорусской озвучкой. И не сомневаюсь, что зал был полон, так же, как во время других показов проекта «Беларускiя уiкэнды». И истина в том, что надо любить свое, уважать чужое и помнить, что в универсум, мировое культурное пространство, как утверждал испанский писатель Мигель Унамуно, можно попасть, только привнеся нечто неповторимое от культуры своей земли.
Комментарии (0)