Ученые сейчас активно работают над Доктриной продовольственной безопасности страны, чтобы успеть завершить ее до конца года. Причина спешки в том, что старая концепция, которой уже 12 лет, не учитывает новых вызовов, которые не мешало бы прогнозировать и реагировать на них оперативно. Ведь продовольственная безопасность — это не только обилие своих продуктов на полках, но и их качество и доступность для кошелька каждого из нас. А еще — новые технологии и экспорт. Остановимся на этом подробнее.
Что не так в тарелке
Мы привыкли, что полки в магазинах ломятся от продуктов, нет дефицита и голода. Вспоминая начало 90-х, и вовсе кажется, что так сыто мы еще никогда не жили. Все, как говорится, познается в сравнении. Вместе с тем специалисты предлагают оценить не количество продуктов, а их качество — в наших корзинках и холодильниках. Исполняющая обязанности заместителя директора по научной работе Института системных исследований в АПК Национальной академии наук Наталья Киреенко предлагает обратиться к данным мониторингов продовольственной безопасности. Проводятся они по разработанной учеными методологии и в соответствии с международными рекомендациями. Выполняются мониторинги ежегодно начиная с 2005-го и позволяют увидеть в динамике прорехи в продовольственной безопасности, которые специалисты называют угрозами. Корни их в основном лежат в социально-экономической сфере.
— Мы выделяем четыре вида угроз, — акцентирует внимание Наталья Киреенко.
Первая — угроза физической доступности продовольствия. Увы, ситуация в экономике и меняющийся климат отрицательно влияют на урожай основных аграрных культур. Так, прирост сельхозпpоизводства в прошлом году ушел в минус по сравнению с 2014-м на 2,8 процента. Шанс изменить ход вещей есть в нынешнем году: урожайность плодоовощной продукции заметно выше прошлогодней. В то же время рентабельность аграрного сектора оставляет желать лучшего — по итогам 2015-го она чуть больше 1 процента и вряд ли прибавит сегодня. Растет количество убыточных предприятий, все чаще они испытывают дефицит собственных оборотных средств, накапливают долги, что так или иначе сказывается на «пироге», который есть всем нам вместе. Лишь бы денег хватило. А это уже вторая группа угроз — доступности продуктов.
Увы, покупательная способность населения не позволяет поднажать на более дорогие товары. Каждые четыре рубля двадцать копеек из имеющихся десяти мы тратим на походы в магазин за едой и перекусы вне дома. Для сравнения, на это у россиян уходит 33 процента. Меньше других затаривание холодильника бьет по карманам жителей Люксембурга (9 процентов от всех трат), Нидерландов (10 процентов), Великобритании (11). Более того, нам покупки от месяца к месяцу обходятся все дороже. Так, например, в прошлом году цены в стране подросли на 13,5 процента, в том числе на продтовары — на 20. В нынешнем году инфляция понемногу сбавляет темпы, но поступь ее по-прежнему будет двузначной. Из-за этого страдает качество питания. В нашей тарелке появляется все больше дешевых «неправильных» высококалорийных продуктов. Это уже третья угроза.
Каждый из нас потребляет на 8 килограммов сахара больше, чем надо, не скупится и на растительное масло — переливает лишние 5 литров, не может отказать себе в 9 дополнительных килограммах мяса и мясопродуктов. В то же время недобираем молочных продуктов, хлеба и круп, ягод и фруктов. Больше всего проблем в семьях с детьми — там каждый жует на треть меньше, чем семьи без детей. Еще один проблемный момент — малообеспеченные семьи. И хотя таких всего 3—4 процента, что далеко от критических 8, но демографическая ситуация заставляет насторожиться: на одного работающего приходится четыре домоседа, в том числе больше двух пенсионеров. Таким образом, многодетные семьи, пенсионеры и инвалиды могут оказаться под угрозой недоедания, если цены продолжат расти.
Несмотря на наличие огородов и участков, сельчане едят больше, чем горожане, хлеба, растительного масла, яиц и картофеля, меньше — овощей и фруктов. Что отражается на фигуре. Из того, что бросается в глаза: у каждого четвертого взрослого — лишний вес. Причем среди горожан только 23 процента носят килограммы свыше нормы, на селе — 32 процента. Несмотря на труд на земле, именно жители деревень разгоняют статистику. Шутка ли, белорусы замыкают десятку самых тучных наций Европы. Возглавляют ее британцы. Далее следуют чехи, словаки, ирландцы, поляки, россияне, венгры, французы и испанцы.
— Болезни, связанные с плохим питанием, — четвертая угроза, — подчеркивает Наталья Киреенко.
Неспроста Всемирная организация здравоохранения предупреждает: наше здоровье на 80 процентов зависит от того, что мы едим.
ФАКТ
Последние пять лет спрос на продукты на 83 процента удовлетворяется за счет собственного производства. За последнее десятилетие показатель физической доступности продовольствия повысился на 60 процентов, уровень потребления основных продуктов питания — на 12 процентов, качество рациона питания — на 13 процентов. В сутки каждый из нас в среднем поглощает 3376 килокалорий. Это определяется как «достаточно» и практически исключает голод и недоедание, но не дотягивает до медицинской нормы в 3500 килокалорий. Кстати, наше нынешнее положение соответствует третьему уровню питания по методологии ФАО. Впереди — еще четыре. Сбалансированный рацион, потребление экологически чистых продуктов, улучшение здоровья всех социальных групп находится на шестой ступеньке.
В прошлом году каждый из нас съел в среднем 89 килограммов мяса и мясопродуктов, 250 — молочки, 145 — овощей, 177 — картофеля, 87 — хлеба и круп, 77 — плодов, 18 литров растительного масла, 42 килограмма сахара, 300 яиц. Немалая заслуга в этом — стабфондов по овощам, зерну, мясу, сливочному маслу и сырам.
Сосчитаем до трех
Хорошо живет тот, у кого есть что продать? Пожалуй, эту народную мудрость пора перефразировать: хорошо живет тот, кто умеет продавать. Судя по экспортным достижениям, нам есть еще чему поучиться: хотя в объемах мы прирастаем, в деньгах — где-то теряем. Отчасти проблема лежит в рынках сбыта. В страны ЕАЭС мы отправляем 87 процентов экспорта сельскохозяйственных товаров и продовольствия, в том числе 84 процента — в Россию. Впрочем, соседи уже сегодня нас предупреждают: надо активно искать другие рынки сбыта.
Директор Всероссийского института аграрных проблем и информатики имени А.А. Никонова профессор Александр Петриков (на снимке) не скрывает, что в его стране активно закрывают бреши в своей продовольственной безопасности:
— Поступательное движение нашего АПК началось с 2000-х годов, тогда как раз в основном завершилась болезненная приватизация. И, главное, стала развиваться новая аграрная политика, когда сельское хозяйство рассматривается как стратегическое преимущество, а не как черная дыра, как это было в 90-х. Не зря в 2010-м мы приняли Доктрину о продовольственной безопасности. Позже помогли продовольственное эмбарго и девальвация рубля. По результатам прошлого года видим, что осталось оттеснить импорт разве что по молочным продуктам, овощам закрытого грунта, фруктам, в том числе винограду. Это перспектива ближайшего времени. Климат и земли позволяют говорить об этом уверенно. Да, нам предстоит модернизировать две трети сельскохозяйственных организаций и фермерских хозяйств и за счет этого вовлечь в оборот до 20 млн заброшенных угодий. В 90-х мы потеряли около 30 млн гектаров пашни, за это время вернули лишь 4,5 млн. Думается, удастся это за счет развития кооперации мелкого и крупного бизнеса, от практики мегаферм, ведущих продукты от поля до стола, будем уходить.
Выход для нас, по словам Петрикова, кроется в совместной экспортной политике в третьи страны. Экспортные страховые агентства государств — членов ЕАЭС уже прорабатывают такие возможности.
— На рынках продовольствия практически нет свободных ниш, и проникновение на каждый требует огромных усилий, в том числе финансовых затрат. Так что от предложения российских коллег не стоит отмахиваться и делать вид, будто ничего не меняется, — советуют в Институте системных исследований в АПК НАН.
ЭКО будет фрукт
Органическое земледелие ученые то ли в шутку, то ли всерьез называют выходом из ситуации для тех организаций, где не хватает денег на удобрения и защиту растений. Мол, на глазах снизятся издержки производства, а пионерство позволит обставить коллег: спрос-то на экологически чистые продукты в мире растет, просыпается он и у нас. Так что еще неизвестно, про какие предприятия будут говорить, что они работают дедовскими способами.
Возникает резонный вопрос: а как же урожай-то без химии? Наши ученые уверяют: многочисленные данные науки и практики свидетельствуют, что урожаи сельхозкультур при возделывании по органическим технологиям не хуже привычных.
— Есть даже книга наших ученых «Переход от традиционного к биоорганическому земледелию», где они на практике доказали: хороший урожай можно получать без химии, — подтверждает глава фермерского хозяйства «Моньки», занимающего 50 гектаров в Воложинском районе, Николай Горовцов. Качество продукции, уверяет, совсем другое: — Гречку, например, я выращиваю пять лет по чистым технологиям. Это же небо и земля по вкусу в сравнении с магазинной.
К слову, на фермеров в первую очередь и делают ставку в развитии органического сельского хозяйства. Как-никак они более гибки в сравнении с неповоротливыми крупными сельхозорганизациями, ответственнее подходят к делу. Судите сами. На долю крестьянско-фермерских хозяйств приходится всего 1,9 процента всех сельхозугодий — 700 из 8632,3 тысячи гектаров. В общем объеме аграрного производства их вклад, ясное дело, теряется. Но если присмотреться, то 15,8 процента овощей выращивают фермеры, за ними же 61 процент картофеля. Более того, в фермерских хозяйствах урожайность отдельных культур выше, чем у крупных сельскохозяйственных. Например, по тем же овощам — в 1,6 раза, по плодам и ягодам — в 2,7. Рентабельность продаж фермеров с отметкой почти в 22 процента и вовсе выглядит фантастической на фоне еле оторвавшейся от нуля у АПК.
Но энтузиастов, решившихся на эксперимент, немного. По разным оценкам, от одного до двух десятков хозяйств имеют сертификат на экопродукцию, полученный по европейским стандартам. Еще с полдесятка хозяйств в процессе сертификации. Он, кстати, небыстрый и недешевый. Поди докажи, например, что земля определенное время не обрабатывалась никакой химией, семена — сплошь чистые. В итоге от первого шага до заветного документа проходит год-полтора. Для продуктов животного происхождения эта цепочка еще длиннее. При этом фермеры должны подтверждать сертификацию каждый год, а это тоже затраты, пусть и небольшие. Например, КФХ «Моньки» будет платить в дальнейшем примерно по 120 евро в год, пока же литовская компания проводит сертификацию нескольких хозяйств бесплатно, нарабатывая авторитет.
Пожалуй, целеустремленности и терпению решившихся можно только позавидовать. Они в свою очередь ждут пополнения рядов единомышленников, чтобы выступить единым фронтом. Мол, глупо торговать экокартошкой, если к ней нет такого же мяса, овощей и молока. Любители органических продуктов такому повороту были бы рады: авось цены немного уменьшились бы из-за конкуренции. На что производители только разводят руками: товар-то необычный и полезный. Приценимся. Десяток яиц в одном из интернет-магазинов, специализирующихся на экопродуктах, стоит без малого 4 рубля, пол-литра меда — больше 10 рублей, кило картофеля — 2 рубля, литр коровьего молока — 2,2 рубля, 250 граммов сметаны — почти 3, куриная тушка — 23 рубля, кроличья — 33, буханка бездрожжевого хлеба — 4 рубля. Ждать своего покупателя по 10—30 суток они не могут, потому далеко не каждый магазин рискнет взяться за такой товар и создать ему особые условия для хранения.
Впрочем, несмотря на немалые цены, есть довольно многочисленная группа граждан, готовая тратиться на органические продукты. Обеспеченные люди и вовсе готовы отдавать за эксклюзив в 1,5—2 раза больше по сравнению с обычными товарами, но при этом хотели бы иметь гарантию, что покупают то, что заявлено. Ведь сегодня на прилавках довольно много экопродуктов из России, хотя это понятие законодательно соседи пока так и не расшифровали. Такая же проблема и у нас. Впрочем, директор Института системных исследований в АПК Национальной академии наук доктор экономических наук, профессор Александр Шпак обрадовал: проект закона «О производстве и обращении органической продукции» планируется внести на рассмотрение в Правительство до 1 декабря нынешнего года. Если все пройдет гладко, в 2017 году мы будем иметь закон, где будут прописаны все требования, начиная от требований к сельхозугодьям и заканчивая требованиями к маркировке и сертификации готового продукта.
— Исследования ученых нашего института показали, что для становления и устойчивого развития органического земледелия необходимо разработать и принять соответствующую нормативную правовую базу, создать национальную систему сертификации, маркировки и условий переработки. Кроме того, следует организовать централизованную службу маркетинга для продвижения такой продукции как внутри страны, так и за ее пределами, — убежден Александр Шпак (на снимке).
По его мнению, требует развития и научное обеспечение отрасли. Например, не мешало бы создать сорта и гибриды, обладающие повышенной устойчивостью к болезням и вредителям, разработать для них технологию возделывания. Ну и, конечно, логично было бы поддержать начинания фермеров и переработчиков.
— Для нашей страны органическое производство должно и будет иметь большое значение. Не зря в Национальной стратегии устойчивого социально-экономического развития страны до 2030 года предусмотрено формирование экологически безопасного производства сельхозпродуктов, конкурентоспособных на мировом рынке. Для этого в сельском хозяйстве к 2030 году доля органического земледелия вырастет до 3—4 процентов, — обозначил перспективу директор Института системных исследований в АПК.
Он уверен: спрос на экопродукты будет расти. И важно не отстать от него, иначе наш рынок займут коллеги из ЕАЭС и Евросоюза. Тогда уж и о новом витке — экоэкспорте — придется забыть. А заодно — сдать позиции по традиционным продуктам.
ЦИФРА
Эксперты предсказывают, что уже к 2020 году рынок экопродуктов вырастет до 200—250 миллиардов долларов.
Комментарии (0)