В погоне за сенсациями и острыми эмоциями некоторые журналисты стремятся сделать акцент на фактах и картинках, которые наверняка «зацепят» читателя или телезрителя. Вот и на одном из белорусских порталов недавно появилась резонансная публикация о жизни трех пожилых женщин в бывшей панской усадьбе Яновичи Клецкого района – «без канализации и воды, с разрушенными печами». Похоже, коллеги хотели помочь несчастным старушкам, но почему-то «забыли» поговорить с представителями районной власти, чтобы объективно разобраться в этой непростой ситуации.
Подробно описали все их жалобы, сопроводив жуткими иллюстрациями. На одной из них – видавшая виды печь, правда, как оказалось, она не принадлежит кому-либо из проживающих, а расположена в нежилой половине дома. Есть масса и других, мягко говоря, неточностей. А из небольшого комментария председателя сельсовета трудно понять, почему же проблема до сих пор остается нерешенной.
В чем сложность жилищного вопроса пенсионерок, какие предлагаются варианты его решения и почему они не устраивают жительниц усадьбы, выясняла корреспондент «МП».
Варианты есть, но…
Канализации и водопровода в доме действительно никогда не было. Усадьбу строили в конце XVIII века. В начале двадцатого хозяином имения Яновичи стал Эдвард Еленский. Одна из сегодняшних жительниц бывшей усадьбы – Адольфина Адольфовна Корчевская – ребенком пасла коров в имении. Когда родители умерли, младших детей пан отдал в приют, а ее и двух старших братьев оставил в усадьбе. Здесь и прожила она всю свою жизнь, без малого 90 лет.
В советское время большой панский дом разделили перегородками, оборудовав жилье для нескольких семей работников местного хозяйства. Сегодня здесь живут три пожилые женщины и сын Адольфины Адольфовны Виктор Корчевский, пенсионер. Он как раз был дома, не сразу, но открыл дверь. Вместе со Светланой Чекун, председателем районного Совета депутатов, и Ниной Майсейчик, начальником отдела материально-бытового обеспечения управления по труду, занятости и социальной защите Клецкого райисполкома, заходим в дом. В помещении холодно, печка ледяная, хотя в углу лежат дрова. На наш вопрос «Почему печь не топите?» Виктор Николаевич беспечно отвечает:
– А нашто яно мне? Мне и так добра, я уже с утра согрелся. Замерзну – еще выпью.
Виктор Николаевич уверяет: условия жизни его устраивают, а досматривать маму – забота внуков: «Я и сам уже пенсионер!»
Сама Адольфина Адольфовна на зиму перебирается к внучке, которая живет в Клецке в общежитии. Но каждое утро, говорят соседи, приезжает топить печь, готовит еду для сына. Дров на зиму они не заготавливают, на вопрос «почему?» у Виктора Николаевича ответ примерно такой же:
– А нашто? Мне дров хватает, я сам насобираю. Мать всю зиму смалит печь сколько хочет!..
Вопрос, почему нет обоев на стенах, задавать уже как-то бессмысленно.
У внучки, Анны Викторовны, своего жилья нет, она состоит на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий. Решить жилищную проблему Анне пока не удалось: сначала они с мужем строили дом, потом развелись и продали его недостроенным. За это время, пока шло строительство, согласно законодательству Анна Викторовна на 5 лет потеряла право на статус нуждающейся в жилье. Теперь снова состоит на учете. В этом месяце в Клецке сдали арендный дом, предлагали и Анне написать заявление на предоставление арендной квартиры, но она отказалась – говорит, дорого для нее.
Адольфине Адольфовне и ее сыну Виктору Николаевичу уже не раз предлагали хотя бы на зиму переселиться в отделение круглосуточного пребывания, что находится в деревне Залешаны. Там тепло, уход, 5-разовое питание. Правда, 90% пенсии придется отдавать на содержание, и уж, конечно, с утра не выпьешь. Такие условия Виктору Николаевичу не подходят. Вот и очередное предложение представителей районной власти он категорически отвергает, говорит: «Меня здесь все устраивает».
Адольфины Адольфовны мы так и не дождались. Со слов сына, она тоже не поедет в Залешаны, хочет жить в своем доме.
Дома в деревне обитательницам усадьбы предлагали еще раньше, правда, не в Яновичах – свободных там нет, а в деревне Туча, но и такое решение проблемы женщин не устроило: Яновичи ближе к Клецку, а Туча – чуть дальше.
Последний аргумент
Есть еще один вариант – квартира с подселением в Яновичах. Ирине Станиславовне Попко, которая живет в усадебном доме уже 61 год, он не подходит: квартиру предлагают на втором этаже, а у нее больные ноги, по ступенькам ходить тяжело.
Во дворе стоит машина – дочь Ирины Станиславовны с зятем приехали. Людмила каждый день бывает у матери, готовит, убирает, топит печь. Потолки – высоченные, чтобы в доме было тепло, топить надо основательно. Но дрова, как и у соседей, у Ирины Станиславовны не заготовлены. Зимой она здесь не живет. Уже не первый год зимует у дочери. Та с мужем живет в Яновичах в двухкомнатной квартире, детей у них нет. Но забрать маму к себе насовсем не может, говорит, квартира маленькая. Да и мебель свою Ирине Станиславовне некуда деть, а оставить здесь она не согласна. Старый шкаф, трюмо и продавленный диван детям не нужны, но для пожилой женщины они представляют свою ценность – наживали много лет тяжелым трудом.
– Здесь всегда было холодно, – вспоминает Ирина Станиславовна, – зимой вода на кухне замерзала в ведре. Троих детей растила, тяжело было. А сейчас дети взрослые и никому я не нужна. Старший сын у меня «помещик», свой дом в Клецке, два года уже со мной не общается. Мама вырастила, выучила, а теперь не нужна!
У младшего сына тоже свой дом в Клецке, он обещал на зиму забрать маму, она уже собрала все необходимое, ждет:
– Звонила ему – машина сломалась, когда заберет – не сказал. Я не могу уже здесь оставаться, холодно…
Дочь Людмила советует ей согласиться перезимовать в отделении круглосуточного пребывания. Напоминает маме:
– А то опять будет у тебя война с братом! (Та согласно кивает головой: да, будет.) – Я могу хоть каждые выходные к тебе приезжать, весной опять сюда вернешься.
Но пожилая женщина начинает плакать, все не может успокоиться после телефонного разговора с сыном, явно настроилась ехать к нему, и теперь в полной растерянности. И снова мебель для нее как последний аргумент: «А это все кому оставлю?»
Светлана Чекун и Нина Майсейчик предлагают альтернативу: в Залешанах, помимо отделения круглосуточного пребывания, есть дом самостоятельного проживания – отдельная большая комната, куда поместится вся мебель Ирины Станиславовны, оборудована кухня, есть санузел, ванная – все как в городской квартире. И первый этаж. Платить нужно только за коммунальные услуги и жить можно сколько угодно.
– Пусть дочка свозит, посмотрите, как там хорошо, – предлагает Светлана Владимировна. Но Ирина Станиславовна смотрит с недоверием и очередной раз повторяет: не знает, на что решиться.
В комнате Нины Ивановны Лобко – третьей обитательницы усадьбы, – тепло и печь хорошо натоплена с утра. Пожилая хозяйка, увидев на пороге непрошеных гостей, встает с постели. У Нины Ивановны больные ноги и слышит она плохо. Ей уже не первый раз предлагают лечь в больницу, но она упорствует:
– Не поеду и переезжать никуда не хочу, дайте мне только сиделку бесплатную!
Светлана Владимировна объясняет, что для этого необходимо пройти обследование, комиссия назначит группу, в итоге можно будет рассчитывать и на бесплатные услуги социального работника. Но Нина Ивановна отказывается от больницы, и хотя это накладно для нее, продолжает платить соседке, которая топит печь и приносит продукты, 120 рублей в месяц. В отделение круглосуточного пребывания или больницу сестринского ухода тоже не хочет.
Двое из троих детей Нины Ивановны живут в Клецке, говорит, что навещают ее. На вопрос, почему не могут забрать к себе хотя бы на зиму, женщина отвечает уклончиво:
– Никуда я не поеду, и никто мне не поможет. Умирать уже пора!
И по закону, и по совести
Ухаживать за пожилыми родителями – обязанность детей. И по закону, и по совести. После попытки детально разобраться в непростой ситуации, в которой оказались три больные женщины-пенсионерки, у меня появилось больше вопросов, чем ответов.
У них есть дети, которые имеют благоустроенные квартиры и дома в нескольких километрах от этой деревни, многие из них живут в достатке. И что, за все эти годы не сумели отремонтировать дымящие печи, утеплить полы и окна в доме, где столько лет живут их матери? Не хватает пары-тройки квадратных метров жилплощади для престарелой мамы, чтобы она дожила свой век в тепле и уюте?
И еще: почему женщины боятся (и это очевидно) хотя бы на осень-зиму переехать в отделение круглосуточного пребывания, которое находится в соседней деревне, или воспользоваться социальной койкой в больнице? Они никому не доверяют, кроме своих детей. А дети? Рассчитывают на то, что государство решит эту проблему? Но как? В обход закона, вне очереди, выделит благоустроенное жилье для их матерей?..
…Возвращаясь из командировки, всю дорогу думала об увиденном. Конечно, у каждого есть свои проблемы во взаимоотношениях с родителями, случаются обиды, недопонимание. Но неужели можно жить в ладу со своей совестью в теплой квартире, с горячей водой и санузлом, когда в нескольких километрах твоя мама ложится спать в холодную постель в пальто и носках?..
– Уже не первый год мы пытаемся решить эту проблему, но ни один из предложенных вариантов жильцов дома №3 в Яновичах не устраивает, – комментирует Геннадий Михайлович Соловей, председатель Клецкого райисполкома. – Усложняет ситуацию и то, что этот дом – историко-культурная ценность, и все работы по его реконструкции и ремонту должны быть строго согласованы с Министерством культуры. В 2014 году на средства ОАО «Минск Кристалл», в частной собственности которого находится бывшая усадьба, проведена замена кровли. Выполняли частичный ремонт окон, печей. Но, конечно, там требуется более основательный ремонт, нужен инвестор, способный вложить средства и сохранить историко-культурное наследие.
Комментарии (0)