Говорим «крепость» и вспоминаем Брест. Говорим «Брест» — вспоминаем крепость. Но в июне 1941 года по команде «в ружье!» поднялся не только гарнизон легендарной цитадели. Сражались пограничники, бойцы Брест-ского укрепрайона, на протяжении девяти дней несколько десятков солдат и милиционеров удерживали подвалы захваченного гитлеровцами железнодорожного вокзала. Мы прошлись по тем местам, где ровно 76 лет назад прошли первые бои Великой Отечественной войны.
Незабываемые дни
За бывшей деревней Митьки, нынешней окраиной Бреста, стоит засыпанный землей один из фортов Брестской крепости. Его построили больше ста лет назад. Рядом — несколько дотов. Человек посторонний эти места найдет с трудом. Здесь тихо и безлюдно. Дорога, поросшая травой, петляет по проселку.
Подхожу к одному из дотов. Амбразура наглухо забетонирована, зато вход открыт. Толщина стен больше метра, но внутри тесновато. Четыре человека здесь развернутся с трудом. Недалеко от дота замечаю небольшую стелу с красной звездой. На табличке выгравирована надпись: «Слава героям, павшим в боях за Родину. Воинам 2-й роты 18 ОПАБ 62 УРА от военнослужащих 50 ОМБр и 38 ОМОБр». Вместо цветочных ваз — разорванные гильзы от снарядов.
Сегодня мало кто знает о подвиге красноармейцев, сражавшихся в дотах 62-го укрепрайона. Так называлась в 1941 году оборонительная система, протянувшаяся от южной окраины Бреста до деревни Путковицы, находящейся сегодня на территории Польши. Воины укрепрайона 22 июня первыми приняли на себя удар фашистов, как могли сдерживали врага. Офицеры Виктор Липский и Олег Гребенников решили увековечить память бойцов. Их стараниями и появился скромный монумент на городской окраине.
— Мне всегда было обидно за ребят, которые здесь погибли. В крепости — Вечный огонь, салюты, цветы. Ее защитников помнят и чтят. Но такие защитники у нас были на протяжении всей границы. Пусть многие из них успели сделать лишь по несколько выстрелов, а затем этих пацанов забросали гранатами или сожгли огнеметами, но они сделали свой выбор, взяли оружие и встали на защиту Родины. И неважно, сколько они продержались. Минуту, час или сутки. Их нельзя забывать, — убежден начальник штаба военно-исторического клуба «Гарнизон» Олег Гребенников.
Эскиз памятника нарисовал кто-то из солдат-срочников. Энтузиасты помогли найти нужные материалы. Офицеры купили пару мешков цемента, из гильз сделали вазы. Теперь каждый год накануне 9 Мая офицеры вместе с единомышленниками приводят стелу в порядок. Убирают, подкрашивают. Словом, помнят.
Они стояли насмерть
Олег Гребенников изучением истории 62-го Брестского укрепрайона занимается уже 17 лет. За это время собрано и систематизировано огромное количество информации. Но подполковник признается: белых пятен все еще много.
Возведение укрепрайона на западной границе СССР началось после объединения Беларуси. На 180 километрах предполагалось создать десять узлов обороны с 380 долговременными сооружениями. По разным источникам, к 22 июня 1941 года было забетонировано от 128 до 168 дотов. В полной боевой готовности находились лишь несколько десятков оборонительных точек.
— Строительство укрепрайона велось исключительно грамотно, — продолжает Олег Гребенников. — Здесь работали лучшие умы военной инженерной мысли. Каждый дот выполнял свою задачу. Система их расположения была отлично просчитана. Если бы успели завершить все задуманное, немцы понесли бы на этом участке гораздо большие потери.
Впрочем, многие даже достроенные доты не оборудовали как следует. Вооружение, боеприпасы, средства связи были в дефиците. В подразделениях накануне войны был значительный некомплект личного состава. Особенно не хватало артиллеристов.
— 22 июня личный состав укрепрайона был застигнут врасплох. Судя по всему, приказа занять оборонительные точки и встречать врага бойцы так и не получили. Командиры, солдаты занимали доты уже под немецким огнем. Точки, которые находились в стратегически важных местах, немцы «дожимали» и шли дальше. Остальные зачищались тыловыми частями. Враг прекрасно понимал, что без боеприпасов защитники дотов долго не протянут. К тому же долговременные огневые точки хороши в связке, когда каждый бункер отвечает за свой сектор обстрела.
Все подразделения укрепленного района утром 22 июня вступили в бой. Две роты 18-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона в Бресте и южнее его отражали атаки противника: первая рота у деревни Речица сражалась в течение шести часов, вторая рота на окраине Бреста отразила 11 атак. Обе роты погибли полностью. Один из дотов 17-го батальона в 90 километрах от Бреста, недалеко от городка Семятыче, держал оборону 12 дней. Когда боеприпасы кончились, гарнизон огневой точки отказался сдаться и был сожжен огнеметчиками.
Говорят, когда на полигоне, в семи километрах от форта, идут учения, в дотах дрожат стены. О том, что довелось пережить бойцам под прямым огнем артиллерии, можно лишь догадываться:
— Акустика в дотах страшная! Мы пробовали стрелять холостыми — просто уши закладывает. Я не представляю, как из этих точек строчили пулеметы. А каково было находиться внутри дота, когда по нему бьют прямой наводкой? Мы как-то провели ночь в одной из точек, в замкнутом пространстве. Вроде знаешь, что вокруг мирная жизнь, что по тебе никто не стреляет, а все равно жутко, как-то не по себе.
Из 1500 бойцов и командиров 62-го Брестского укрепрайона к концу войны в живых осталось около 30 человек. После окончания боев местные жители похоронили в братских могилах останки героев, однако многие так и остались погребенными под бетонными глыбами дотов.
Вокзал мужества и скорби
В двух километрах от Брестской крепости возвышается шпиль Брестского железнодорожного вокзала. На протяжении девяти дней несколько десятков милиционеров и пограничников удерживали подвалы захваченного гитлеровцами здания.
На гулкой лестнице каждый шаг отбивается эхом. Я с провожатым. 80-летний Савва Шпудейко стоял у истоков создания музея станции Брест-Центральный и вот уже 30 лет является бессменным хранителем его фондов. Своды вокзального подвала низкие, и удариться о какую-нибудь трубу или железяку — плевое дело. Мощный фонарь освещает путь. Через несколько мгновений мы оказываемся в полной тишине, отрезанными от внешнего мира. Голоса диспетчеров, стук колес остаются где-то далеко, наверху. А здесь — только шаги и разговоры полушепотом.
— В тот день на вокзале находилось несколько групп командированных военнослужащих, — слова Саввы Тихоновича вязнут в густом и влажном воздухе. — Группа связистов 74-го авиационного полка под командованием старшины Павла Баснева ехала в Пружаны за пополнением. Военнослужащие 291-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона, которые везли партию сапог в свою часть, ожидали поезд на Высокое. Вдруг западная сторона Бреста озарилась вспышками. Люди выбежали на привокзальную площадь. Над крепостью пылало небо, гремели взрывы.
Савва Шпудейко показывает на огромные кирпичные опоры — на них держится центральный зал. Кирпич и перекрытия — все царского периода. Сделано на века. Во время последней реконструкции вокзала у одной из таких опор нашли стеклянные бутылки со свастикой. Что в них было — неизвестно. Здесь же, в подвале, обнаружили ржавый немецкий пистолет. И останки нескольких защитников.
Согнувшись в три погибели, идем дальше:
Пленные защитники вокзала.
— В пять часов на вокзале появились немецкие автоматчики. Они не церемонились, стреляли по всем, кого видели. Чуть позже подтянулись мотоциклисты и бронемашины с пехотой. В 10.00 вокзал был занят гитлеровцами. Весь, за исключением подвала. Его оборону возглавили начальник линейного отделения милиции Андрей Воробьев, старшина Павел Баснев и лейтенант Николай Шимченко. Под их командованием десятки человек смогли продержаться в нечеловеческих условиях девять дней.
Оглядываясь по сторонам, пытаюсь представить, что творилось в этих подвалах 76 лет назад. Сотни людей. Старики, дети. Они еще не верят в то, что война — это надолго. Еще надеются, что вот-вот все образумится и жизнь потечет, как раньше. Но время шло, и с каждым часом становилось очевиднее: нужно выходить, сдаваться. К утру 23 июня подвал опустел. Остались только те, кто согласился взять в руки оружие.
Два первых дня гитлеровцы через рупоры призывали подвальный гарнизон прекратить сопротивление. Говорили, что захвачены Москва и Ленинград, что Красная Армия прекратила сопротивление. Безрезультатно. Защитники вокзала отвечали огнем, не давая оккупантам наладить работу на перронах.
Раздраженные потерями, 26 июня немцы подтянули к окнам шланги и принялись затапливать подземелье водой. Насос работал почти двое суток. В воде пропали остатки продуктов, иссякли батареи фонарей:
— Трудно представить себе страшную картину последних дней обороны вокзала. Еды нет, кругом трупы и кромешная тьма — в такой обстановке можно было сойти с ума. Защитников осталось всего два-три десятка человек. Они понимали, что долго не продержатся, и решили выбираться. Кто-то из них был убит, кто-то попал в плен, некоторые оказались в лагере в Тересполе. До наших дней из защитников вокзала не дожил никто. Андрею Воробьеву удалось выбраться. Он заскочил домой, но сосед тут же доложил о его возвращении в гестапо. Защитника вокзала схватили уже через несколько минут. После пыток и допроса его расстреляли на берегу Мухавца.
Комментарии (0)