19 Марта, 2024 Вторник

Берега щедрой Вилии

  • 11 октября 2019 Общество 0


    На гербе Вилейки изображено идущее вниз по реке судно. Символ того, что развитию города долгие годы способствовало торговое судоходство. Но популярной среди многочисленных гостей точкой на карте населенный пункт сейчас делает не река, а огромное искусственное водохранилище. Произносишь «едем на Вилейку» — и ни у кого не остается сомнения: путь проляжет именно на его берег. Там можно отлично отдохнуть, покупаться и поудить рыбу. Судака прежде всего — бренда здешней местности. Корреспонденты «СБ. Беларусь сегодня», впрочем, решили оторваться от привычных канонов и показать Вилейщину с самых различных ракурсов.

     

    «Зенит» славы

    Пожалуй, именно Станислав Петрович Синельников был одной из самых авторитетных персон в городе на рубеже 1980‑х и 1990‑х. Он — бывший директор завода «Зенит». Градообразующего предприятия, благодаря которому советская Вилейка превратилась из ничем не приметного населенного пункта в процветающий. Возведены более двух десятков многоквартирных домов и общежитий, построены школы и сады, котельная, теплосети, водозаборы и прочее‑прочее‑прочее — спасибо заводу и его тогдашнему директору, наследие того периода городу служит и сейчас.


    Предприятие Станислав Петрович возглавлял 12 лет — с 1983‑го по 1995‑й. Пока не открылись границы и импортная аппаратура не задавила отечественную. Сейчас ему 80, однако по‑прежнему держит высокую планку. О работе может говорить часами. Вспоминать, как и благодаря чему менялась Вилейка. А началось все, рассказывает, с того, что Министерство оборонной промышленности СССР обратило внимание на малочисленность его предприятий на территории БССР:

    — Представители министерства приехали в Совет Министров БССР с вопросом: в каких городах есть свободные рабочие руки? Республика указала на Рогачев, где впоследствии появился завод «Диапроектор», и на Вилейку.

    Задачу перед возводимым здесь производством поставили амбициозную: снять имевшийся в стране дефицит производимых Красногорским механическим заводом зеркальных фотоаппаратов «Зенит».

    — Спросом в Советском Союзе они пользовались огромнейшим. Профессионалы ценили их за отличную оптику — предприятие же подчинялось Министерству оборонной промышленности. Да и мода была. Поначалу мы производили треть от всех «Зенитов», затем половину, а потом и больше. 25 — 28 тысяч аппаратов в месяц. Это был пик. Машины со всего Союза стояли у проходной завода в очереди… В общем, про Вилейку в Советском Союзе узнали уже в конце 1960‑х, когда завод только‑только начинал строиться.

    Однако если рабочие руки в Вилейке были, то высококвалифицированные специалисты появились далеко не сразу. «Оптика — это тонкое производство», — рассуждает Станислав Синельников. 

    — Серьезная продукция производилась руками людей, которые генетически еще не доросли до этого уровня. Но времени на раскачку у завода не было. Ситуацию удалось переломить лишь со временем. Пришлось вводить двухступенчатый контроль. Да и премия контролера напрямую стала зависеть от показателей того или иного цеха. 

    При этом Станислав Синельников уверен: тот, кто прошел школу завода «Зенит», не потеряется нигде:

    — Приехал я как‑то на «Стройдетали» — надо было обрезку выписать, чтобы печь топить. Секретарь мне говорит: посидите, мол, «оперативка» закончится — тогда директор вас примет. Спустя 10 минут из кабинета пошел народ: руководство, мастера — и все мне «Здравствуйте, Станислав Петрович». Я и пошутил: директор, говорю, мне должен заплатить за подготовку кадров для его предприятия. Ведь все, кто прошел, все работали у меня…. 

    — Сколько нынешних жителей Вилейки когда‑то имели отношение к заводу «Зенит»? — интересуюсь напоследок.

    — По моим подсчетам, тысяч шестнадцать. Пять с половиной тысяч работников и их семьи. Весь прирост населения произошел фактически благодаря заводу. До строительства было 11 тысяч человек, стало тридцать. Сейчас же в Вилейке проживают 26 тысяч человек…

    Вас спасет бодибилдер

    Именно этому человеку и его команде обязаны жизнью сотни вилейчан и гостей района. Знакомимся. Егор Ровдо, начальник спасательной станции на Вилейском водохранилище.


    «Где фотографироваться будем? В лодке или в тренажерном зале?» — встречает он нас с фотокорреспондентом на берегу. Вопрос не праздный. Другая ипостась 31‑летнего спасателя — бронзовый призер чемпионата мира по бодибилдингу. Его накачанное тело, смеется Егор, — лучшая реклама профессии. 

    Специфика работы на районе заключается в некоей универсальности. Да, Егор Александрович на спасательной станции — начальник. Но ежели что, замечает, именно он первым прыгнет в катер.

    — Просто сидеть в кабинете не могу. Мне нужна «движуха»: выезды, поиски, дежурства. Вот сейчас межсезонье — можно немножко и отдохнуть. Но мы не отдыхаем: приводим в порядок зимнюю технику, летнюю консервируем. 


    Горячая пора для спасателей — не только лето, когда толпы отдыхающих заполняют берега водоемов (а пьяным ведь и море по колено), но и зима: на лед выходят рыбаки.

    — У них на все постоянно есть отговорки. Типа «я только лед посмотреть». Но я‑то его уже видел, знаю даже, где рыбачить будет. А максимум, что мы можем — это погрозить пальцем. Или предложить пластиковую бутылку: привяжи, мол, к ноге, когда под воду пойдешь, мне проще искать будет. Жестко, жестоко, но бывает действенно. А другому скажешь: «Давай я тебе дам десять рыбин — и иди домой». Он и послушает. Вопрос психологии…

    Мастерство и психология оттачивались годами. Егору, пожалуй, повезло. На спасательной станции он с детства — отец здесь проработал начальником целых 23 года. Отец умер в 2015‑м — и должность, можно сказать, передалась по «наследству».

    — Сердце по‑прежнему екает, когда человек гибнет?

    — Для нас это работа... Щемит вот когда: видишь, человек адекватный, а произошла неадекватная ситуация. Судорога, например, ногу свела. Или когда речь о ребенке... Мне и на телефон звонили: почему, вы, дескать, ничего не сделали… А я в ответ: «А почему не звонили, когда ваш брат‑сват‑кум поехал отдыхать? Почему вы ему с собой положили 3 бутылки?..» Зато, когда спасаешь жизнь, эмоций много. Думаешь: на этом месте находишься не зря. 


    Поддерживать форму Егору помогает бодибилдинг. Занимается уже 7,5 года. В одном из молодечненских залов у него за его заслуги пожизненный бесплатный абонемент:

    — Спортом я занимался с детства. Окончил, к слову, университет физкультуры по специальности «Баскетбол». Однако был момент, когда при росте 1.94 я весил 73 килограмма. Мог выпить, курил как паровоз — две пачки в день. А однажды гулял с ребенком на стадионе и словил себя на мысли: из, образно говоря, трехсот молодых людей только 10 занимаются на турнике. Остальные сидят на лавках с пивом. Какой пример я сыну покажу? Этих 290 он будет видеть каждый день… Результат: глядя на нас с женой (она тоже занимается), он даже в еде стал разборчив. Понимает, что можно есть, а что не нужно. И в зал с нами ездит. Беру его с собой и на патрулирование: показываю, рассказываю. 

    Два в одном

    Застать этим летом главного инженера ОАО «Нарочанские зори» — 28‑летнего Руслана Садовского — можно было исключительно в поле. А конкретнее, в кабине одного из комбайнов. Очередной статус «тысячника» (в районе их нет и десятка) подтверждение: переквалифицировался и, несмотря на руководящий пост, лично на своем «Полесье» вышел убирать хлеб.


    «Сейчас, наверное, не такая уж горячая пора?» — спрашиваю при встрече. Руслан улыбается: на работу в эти дни приходит к семи и к семи же вечера возвращается домой. График, если учесть, что во время уборочной трудиться приходилось от рассвета до рассвета, не самый напряженный…

    — Разве что технику к следующему сезону скоро готовить начнем, — уточняет он. — Моя непосредственная обязанность.

    А вот жатва в непосредственные должностные обязанности главного инженера уж точно не входила. «Зов души», — замечает Руслан.

    — Я ж 10 сезонов комбайнером отработал, — говорит он. — А перед этим 4 года помощником у отца, мне только 15 исполнилось. Затем ему новую технику дали, и ко мне его «Лида» перешла. Потом новый комбайн дали и мне. Вообще, то, что я и в этом сезоне буду работать в поле, решил директор. Я подготовил к уборочной всю технику и передал почти на месяц полномочия своему заместителю. Интересно вышло: спросил у руководителя, кто теперь будет работать на моем комбайне. Он мне ответил: ты и будешь. А что? Тяга к полю, к технике была у меня всегда.

    А привил ее, признается Руслан, его отец Андрей — также, кстати, комбайнер‑«тысячник». 

    — За рулем я ездил лет с 12, — уточняет Руслан. — Из‑за руля меня видно не было, но я уже ехал. Мотоцикл у меня был. Колупались в нем, перебирали. Велосипеды. Как в деревне без них? Красили сами, ремонтировали, звездочки меняли. А теперь и свое «Полесье» сам запросто починить могу. А вот в кабину комбайна первый раз отец меня взял лет в 13 — 14. 

    Тем не менее дочь Руслана, которой недавно исполнилось 2,5 годика, в кабине папиного «Полесья» уже побывала. Главный инженер хозяйства провез ее от дома до мастерской. «Какая огромная машина!» — восхищалась малышка. 

    Как главного инженера, несмотря на столь молодые годы, механизаторы его вполне воспринимают. Ведь не в возрасте, подчеркивает он, дело: и директора хозяйств, даже здесь, в районе, были помладше его. Это ли показатель? 

    Дозвониться до ЮНЕСКО

    Уникальные перезвоны 24 церквей западных регионов Беларуси в свое время считались кандидатами на включение в Список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. Об этой идее не слышно уже несколько лет, однако в нашей стране до сих пор сохранились звонари, способные превратить привычный на первый взгляд перезвон в самое настоящее произведение искусства. 90‑летний житель деревни Косута Иван Анасович из таких. Меня предупреждают: дедушка плохо слышит, да и силы уже не те, а я тем временем наблюдаю, как, к удивлению даже собственной дочери, он бодро взбирается на колокольню. Колокола в честь приезда гостей из газеты, считает, должны звонить все.


    — Давно он там не был? — уточняю у Аллы Ивановны.

    — Да лет пять, если не восемь.

    Оговорюсь сразу: звон над Косутой то и дело звучит и сейчас. Однако вот уже который год Иван Михайлович бьет только в самый большой колокол. Чтобы звонарь не тратил свои силы, веревку от языка протянули с колокольни на первый этаж. Зовет таким образом на обедню, сообщает о свадьбе… Звонить начал еще в 1986‑м. 

    — Меня один местный старик научил, он уже умер. А при церкви, пусть я и работал сначала почтальоном, а затем фельдшером на ветучастке, я был всегда — она даже в советские годы продолжала действовать. Папа мой здесь служил старостой. Мама пела в хоре.


    Звонить в колокол, рассуждает, может далеко не каждый. Нужно иметь отличную моторику пальцев. Это раз. Во‑вторых, силу. Попробуй, раскачай «званы»! В‑третьих, хороший слух.

    — Откуда он? — любопытствую. — Поете, наверное, хорошо? 

    — За столом петь любил. Но уже нет сил.

    Лукавит. Несмотря на свой возраст, Иван Михайлович еще даст фору многим своим одногодкам. Глаза — зоркие. Читает от корки до корки газеты, церковные книги, смотрит телевизор. Любит новости, не пропускает программу «Давай поженимся». Память — ясная. Вот и за чаепитием четко пересказывает нам последние материалы в «СБ. Беларусь сегодня» и рассуждает о мировой политике. На месте не сидит. В воскресном графике — обязательно служба в церкви (именно у него, к слову, ключи). В будничном — визиты к соседям.

    Фаберже и не снилось

    Гостям Вилейки на заметку: записывайте обязательный для посещения адрес. Деревня Избино, Дом ремесел. Накануне Пасхи тут, говорят, не протолкнуться. Здешняя фишка — музей яйца. Место, где на всевозможные пасхальные «писанки», «драпанки», «кропанки», «маляванки» можно не только посмотреть, но и сделать их своими руками. При помощи красителя, воска, свечи и «писачка» — специальной палочки с гвоздиком на кончике. Экспонатов тут, к слову, около пятисот. Каждый — неповторимый.


    — Здесь выставлены яйца, сделанные в различных техниках декоративно‑прикладного искусства, — проводит мне экскурсию директор Дома ремесел Марина Каравай. — Резьба по дереву, вытинанка… Есть керамические экспонаты, гипсовые, есть инкрустированные соломкой, разрисованные библейскими сюжетами… Но основное место в нашей экспозиции все же занимают писанки. Причем каждый изображенный на них символ имеет свое значение. Рыбки, например, — это символ здоровья. Дарили их болеющим людям. Голубка — символ любви. Такое яйцо хотела получить каждая девушка. Цветок — красоты, колосок — урожая, петушок — оберег дома.

    Впрочем, одно дело рассказать, другое — показать. Приступаем к мастер‑классу. Узор женщины наносят на раз‑два. Однако минута‑другая, и я понимаю, что наловчиться — дело не такое уж и тяжелое. Что уж говорить, если роспись пасхальных яиц нынче превратилась в одно из самых любимых занятий у дошкольников и младших школьников Вилейского района!


    — Мастер‑классов мы проводим много, поэтому и технологией писанки в нашем районе владеют многие, — говорит Марина Каравай. — Да что в районе, к нам со всей Беларуси приезжают. Часто минчане. Семьями. Работники музеев, педагоги. С детьми — отдельный пласт работы. Выезжаем к ним и мы, так проще. Даже дома со своими детками к Пасхе таким образом яйца расписываем. Это захватывает. А вот бабушки в деревнях этим уже практически не занимаются. Проще ведь опустить десяток‑другой яиц в луковую шелуху, чем корпеть часами над рисунком. Традиция вроде бы и уходит, но мы наверстаем.

    Какая писанка в коллекции самая старая? Оказывается, таких нет, ведь храниться они должны не больше года, а «обновляться» перед каждой Пасхой. Считалось, что яйцо впитывает в себя все негативное, потому в конце года надо сжечь собранное ею зло в огне, а потом сделать новый оберег и освятить его. 


    — Продайте парочку на память! — прошу уезжая.

    — Нельзя, в церковной традиции продавать яйца — это грех. Лучше подарим!
    Теги: 
    • {Нет тегов}

Комментарии (0)