Дочка захотела заниматься в детском модельном агентстве. Ничего плохого в этом не вижу. Хореография, актерское мастерство и дефиле полезны не только подиумным красоткам.
— Она слегка деревянная и зажата, но уверена, что в скором времени эти упущения наверстаются.
— Да, конечно! — подтверждает мне руководство школы и шепотом, на ушко, по–хорошему, добавляет: — Только вы при ребенке так не говорите... А то у нас даже педагога уволили, который детям их недостатки озвучивал.
— А как тогда определить фронт работ? — недоумеваю. — Неужели вы не скажете: «Девочка, не косолапь!»
— Мы скажем: «Выверни ступню!»
Да, сегодня все иначе — подумала я и горько всплакнула над своими травмами.
— Цыганков! Ты — дебил, — заключила математица, и Цыганков согласился, лишь бы она не схватила его вместе со стулом, как в прошлый раз, и не отпустила лететь до крашенного охрой пола. Его соседа по парте Крутицкого хранительница знаний просто огрела линейкой по голове:
— А от этого все отскакивает!
Попила воды, присела за стол багровая, на перемене уехала на скорой помощи. Мы отгребали от директора:
— Довели педагога!
Говорить о том, что учитель совершила непозволительное — ударила ребенка, не имело никакого смысла. Это же мы ее довели — и чувствовали вину. Вообще, в советской школе чувство вины было основным инструментом манипуляции. Чуть что — сами виноваты. Это во мне до сих пор. Зато удобно, раз я во всем виновата, так я могу и разрулить вопрос. Возможно, от того, что многие из нас вышли из этой крайности, сегодня мы хотим оградить детей от насилия и жестокости, сберечь их личностные границы и, не дай бог, не травмировать. Но здесь начинается иная утопия.
— Максим, не бей, пожалуйста, Павлика головой о забор, — вежливо просит воспитатель в детском саду. — Остановись, давай поговорим.
В этот момент вышедший из себя Максимка разрывает на Павлике рубашку и его приходится–таки скрутить.
— Я тебя убью!
Потом все долго разбирались, откуда в Максиме агрессия, водили к психологу, записали на дзюдо и массаж.
— Ой, нас бацька крапiвoй атходзiць — нiякай агрэсii, — наблюдала за процессом бабушка одной девочки.
Ну так где–то и есть. Я сыну шепчу:
— Если что, бей в ответ.
Он неделю ждал шанса, Максимка что–то почувствовал и вместо кулачного боя подарил Филу тобота. Это такой робот–трансформер, хочешь — машина, хочешь — железный человек. Смотрю, как Фил крутит в руках китайское изделие, и думаю — нам всем так надо уметь стать гибкими гибридами. И это не то чтобы под мир прогибаться, а уметь принимать в нем и Максимку с его беспричинной агрессией, которую никаким массажем не проймешь, и добродушного увальня Павлика. Одному щит и меч, другому уважение, чтоб чувствовал себя Человеком и раскрывал свой лучший потенциал, а не ныл.
Прожить жизнь и не быть травмированным вряд ли возможно. Ну так вышло с этим миром, что не всегда покорность и кротость приносят желаемый результат.
— Мама, я не знаю, где туалет, — разводила руками дочь.
— Подойди к любому продавцу в гипермаркете и спроси.
— Ты спроси.
— Мне же в туалет не надо.
Я жестокая. Не побежала узнавать, где моя малышка может сделать пи–пи. Через пять минут сомнений желание пересилило, и она направилась по указанному адресу. Несколько десятков раз мы попадали в эту ситуацию. Где можно купить мороженое? Где троллейбусная остановка? Где что? Сегодня Даша способна решить любую задачу, найти по интернету ответы на все вопросы и договориться, чтобы понравившийся клоун пришел к ней на день рождения со скидкой. Когда в детской горнолыжной школе ей захотелось перейти в более продвинутую группу, она просто сняла с себя красную повязку и поехала проситься к «черным», при этом все там разговаривали по–испански, ее это не смутило. Теперь я сама становлюсь жертвой этого напора, сила которого разгорелась из понимания, что страхи можно преодолевать, а минусы делать плюсами. А ведь ребенок чуть не описался тогда.
Так горькое открывает нам дорогу к пониманию простых истин, которые, поглаживая по спинке, донести невозможно. Но есть одна важная оговорка: чтобы пользоваться кнутом, нужно быть очень мудрым и любящим человеком. Потому что кнут — это не про математицу, сжившую таки себя со свету. Он про работу нужной группы мышц, без которой нет роста. Спортсмены знают и балетные.
Т.С.
sylimova@sb.by
Комментарии (0)