Без них даже самые талантливые хирурги остались бы без работы, а больные, как это нередко случалось в древние времена, умерли бы от болевого шока и мук. В преддверии профессионального праздника врачей-анестезиологов корреспонденты «Советского района» побеседовали с главным внештатным клиническим анестезиологом- реаниматологом Гомельской области, заведующим отделением анестезиологии областной клинической больницы Иваном Чемерко.
— Иван Иванович, вы стоите у истоков создания анестезиологической службы на Гомельщине. Как она изменилась за 40 лет?
— Очень сильно изменилась. И эти изменения чувствуют как врачи, так и пациенты. Когда я только начинал работать, в анестезии ещё применялись примитивные маски Эсмарха (на фото ниже). 30 лет назад нам не хватало элементарных наркозных аппаратов, поэтому врачи часто работали вручную. К примеру, во время детских операций анестезиолог, чтобы контролировать состояние малыша, с помощью пластыря приклеивал к телу в области сердца стетоскоп и таким образом слушал сердцебиение, а другой рукой с помощью специальной помпы подавал лекарство для наркоза. Вручную приходилось контролировать и артериальное давление, для этого его нужно было постоянно измерять. Сегодня мониторинг состояния пациента во время наркоза осуществляют современные наркозно-дыхательные аппараты высокого класса, которые следят одновременно за сотней показателей. И можно с уверенностью говорить о том, что наши операционные не уступают по своему оснащению операционным европейских клиник.
— Современное оборудование — это хорошо, но как дела обстоят с кадрами?
— У нас нет кадрового дефицита, как это было ещё несколько лет назад. В отделении работают высококвалифицированные специалисты. Это 22 анестезиолога-реаниматора и 38 медсестёр-анестезисток. Рука об руку с молодыми ребятами трудятся настоящие аксакалы. К примеру, наш старейший анестезиолог Феликс Дрик более полувека в медицине.
В сутки в отделении проводится до 50 плановых операций. Плюс около 150 в месяц экстренных. Каждый наш врач-анестезиолог выполняет в среднем 600-700 наркозов в год.
— С чем связано такое количество операций? Люди стали больше болеть?
— Растёт количество показаний к операциям. Сейчас эндопротезирование коленных и тазобедренных суставов, оперативные вмешательства на позвоночнике, лапроскопические операции — уже повседневная рутина, а когда-то это было фантастикой.
— Если 700 операций в год умножить на 40 лет, то получится, что за свою карьеру вы провели около 28 тысяч наркозов!? Помните первую операцию?
— Самую первую — нет, а вот одну из первых запомнил на всю жизнь. На «скорой» нам привезли пациентку без лица. Оказывается, сын выстрелил в мать из ружья. Нижней челюсти у женщины нет, разорвана трахея, кровь булькает, как интубировать — непонятно. Картина страшная, но ужасаться всему этому было некогда. Прооперировали, к счастью, удачно. Позже пациентке провели несколько пластических операций, и всё для неё закончилось хорошо.
— Как же страшно!
— Страшно. Сколько работаю, столько боюсь, боюсь ошибиться, где-то просчитаться. Ведь это всё человеческие жизни! Если доктор говорит, что не боится, то лучше ему уйти из профессии.
— Помимо страданий, вы видите ещё и смерть. Как справляетесь?
— По-моему, справиться с этим невозможно. Любой врач, что бы там ни говорили, переживает. Каждый по-своему. Особенно тяжело, если не удаётся помочь молодым пациентам, детям… Среди профзаболеваний у анестезиологов на одном из первых мест — гипертония. Переживания и стрессы не проходят просто так…
— Какими, на ваш взгляд, качествами должен обладать врач-анестезиолог?
— Он должен быть человеком добрым и сочувствующим, мужественным и способным к принятию быстрых решений. А ещё он просто обязан быть оптимистом. Можно потерять уверенность, но нельзя терять надежду. Даже в самых безнадёжных случаях. Чудес не бывает, но очень многое зависит от веры доктора в то, что он может помочь…
Был в моей практике такой случай: парня привезли с ранением головы от удара топором. Глядя на него, казалось — всё. Мы сделали свою работу, нейрохирурги прооперировали, зашили раны. Через день иду по коридору, а пациент наш в столовой сидит довольный, суп ест. Жив и здоров. Повезло ему, топор не задел жизненно важные части головного мозга.
— Вам часто пациенты говорят спасибо?
— Вы знаете, нечасто. Анестезиолог обычно остаётся в тени своего коллеги — хирурга. Но мы на это не обижаемся. У пациента есть оправдание — он спит и не видит того, кто спасает его от боли.
НАША СПРАВКА
Попытки избавить человека от операционной боли известны с самых давних времён. Правда, применяемые тогда методы вряд ли можно назвать гуманными. Древние анестезиологи действовали просто и грубо. К примеру, пациент получал общий наркоз в виде удара дубинкой по голове, после чего терял сознание, и врач мог спокойно приступать к операции. Также древние анестезиологи практиковали сдавливание сонной артерии, кровопускание, охлаждение (с помощью льда) места разреза. Чуть позже начали применять алкоголь, морфий, опий.
Первая публичная демонстрация эфирного наркоза была произведена 16 октября 1846 года. В этот день в Бостоне профессор Гарвардского университета Джон Уоррен удалил опухоль в подчелюстной области больному Джильберту Эбботу под эфирным усыплением. Наркотизировал пациента дантист Уильям Мортон. Спустя 11 лет Мортону поставили памятник в Бостоне. Надпись на нём гласит: «До него хирургия во все времена была агонией». С тех пор 16 октября отмечается Всемирный день анестезии.
Комментарии (0)