28 Марта, 2024 Четверг

Пока вы спали. Главный анестезиолог Гомельской области рассказал об особенностях своей профессии

  • 20 октября 2015 Общество Русский 0

    Без них даже самые та­лантливые хирурги остались бы без работы, а больные, как это нередко случалось в древ­ние времена, умерли бы от бо­левого шока и мук. В преддве­рии профессионального празд­ника врачей-анестезиологов корреспонденты «Советско­го района» побеседовали с главным внештатным кли­ническим анестезиологом- реаниматологом Гомельской области, заведующим отделе­нием анестезиологии областной клинической больницы Иваном Чемерко.

     — Иван Иванович, вы сто­ите у истоков создания анесте­зиологической службы на Гомельщине. Как она измени­лась за 40 лет?

    — Очень сильно измени­лась. И эти изменения чувству­ют как врачи, так и пациенты. Когда я только начинал рабо­тать, в анестезии ещё применя­лись примитивные маски Эсмарха (на фото ниже). 30 лет назад нам не хва­тало элементарных наркозных аппаратов, поэтому врачи ча­сто работали вручную. К при­меру, во время детских опера­ций анестезиолог, чтобы кон­тролировать состояние малы­ша, с помощью пластыря при­клеивал к телу в области серд­ца стетоскоп и таким образом слушал сердцебиение, а другой рукой с помощью специальной помпы подавал лекарство для наркоза. Вручную приходилось контролировать и артериальное давление, для этого его нуж­но было постоянно измерять. Сегодня мониторинг состоя­ния пациента во время нарко­за осуществляют современные наркозно-дыхательные аппара­ты высокого класса, которые следят одновременно за сотней показателей. И можно с уверен­ностью говорить о том, что на­ши операционные не уступают по своему оснащению опера­ционным европейских клиник.

    — Современное оборудова­ние — это хорошо, но как де­ла обстоят с кадрами?

    — У нас нет кадрового де­фицита, как это было ещё не­сколько лет назад. В отделении работают высококвалифици­рованные специалисты. Это 22 анестезиолога-реаниматора и 38 медсестёр-анестезисток. Ру­ка об руку с молодыми ребята­ми трудятся настоящие аксака­лы. К примеру, наш старейший анестезиолог Феликс Дрик бо­лее полувека в медицине.

    В сутки в отделении про­водится до 50 плановых опе­раций. Плюс около 150 в ме­сяц экстренных. Каждый наш врач-анестезиолог выполняет в среднем 600-700 наркозов в год.

    — С чем связано такое ко­личество операций? Люди стали больше болеть?

    — Растёт количество по­казаний к операциям. Сейчас эндопротезирование колен­ных и тазобедренных суста­вов, оперативные вмешатель­ства на позвоночнике, лапро­скопические операции — уже повседневная рутина, а когда-то это было фантастикой.

    — Если 700 операций в год умножить на 40 лет, то полу­чится, что за свою карьеру вы провели около 28 тысяч нар­козов!? Помните первую опе­рацию?

    — Самую первую — нет, а вот одну из первых запомнил на всю жизнь. На «скорой» нам привезли пациентку без лица. Оказывается, сын выстрелил в мать из ружья. Нижней челюсти у женщины нет, разорвана тра­хея, кровь булькает, как инту­бировать — непонятно. Карти­на страшная, но ужасаться все­му этому было некогда. Проо­перировали, к счастью, удач­но. Позже пациентке провели несколько пластических опе­раций, и всё для неё закончи­лось хорошо.

    — Как же страшно!

    — Страшно. Сколько рабо­таю, столько боюсь, боюсь оши­биться, где-то просчитаться. Ведь это всё человеческие жиз­ни! Если доктор говорит, что не боится, то лучше ему уйти из профессии.

    — Помимо страданий, вы видите ещё и смерть. Как справляетесь?

    — По-моему, справиться с этим невозможно. Любой врач, что бы там ни говорили, пе­реживает. Каждый по-своему. Особенно тяжело, если не уда­ётся помочь молодым пациен­там, детям… Среди профзабо­леваний у анестезиологов на одном из первых мест — гипер­тония. Переживания и стрессы не проходят просто так…

    — Какими, на ваш взгляд, качествами должен обладать врач-анестезиолог?

    — Он должен быть челове­ком добрым и сочувствующим, мужественным и способным к принятию быстрых решений. А ещё он просто обязан быть оптимистом. Можно потерять уверенность, но нельзя терять надежду. Даже в самых безна­дёжных случаях. Чудес не бы­вает, но очень многое зависит от веры доктора в то, что он может помочь…

    Был в моей практике такой случай: парня привезли с ране­нием головы от удара топором. Глядя на него, казалось — всё. Мы сделали свою работу, ней­рохирурги прооперировали, за­шили раны. Через день иду по коридору, а пациент наш в сто­ловой сидит довольный, суп ест. Жив и здоров. Повезло ему, то­пор не задел жизненно важные части головного мозга.

    — Вам часто пациенты го­ворят спасибо?

    — Вы знаете, нечасто. Ане­стезиолог обычно остаётся в те­ни своего коллеги — хирурга. Но мы на это не обижаемся. У пациента есть оправдание — он спит и не видит того, кто спаса­ет его от боли.

    НАША СПРАВКА

    Попытки избавить челове­ка от операционной боли из­вестны с самых давних вре­мён. Правда, применяемые тогда методы вряд ли можно назвать гуманными. Древние анестезиологи действовали просто и грубо. К примеру, пациент получал общий нар­коз в виде удара дубинкой по голове, после чего терял со­знание, и врач мог спокой­но приступать к операции. Также древние анестезио­логи практиковали сдавлива­ние сонной артерии, крово­пускание, охлаждение (с по­мощью льда) места разреза. Чуть позже начали приме­нять алкоголь, морфий, опий.

    Первая публичная де­монстрация эфирного нар­коза была произведена 16 октября 1846 года. В этот день в Бостоне профессор Гарвардского университета Джон Уоррен удалил опухоль в подчелюстной области больному Джильберту Эб­боту под эфирным усыпле­нием. Наркотизировал паци­ента дантист Уильям Мор­тон. Спустя 11 лет Мортону поставили памятник в Босто­не. Надпись на нём гласит: «До него хирургия во все вре­мена была агонией». С тех пор 16 октября от­мечается Всемирный день анестезии.

    Автор: Елена Николаева, фото Марии АмелинойСоветский район

Комментарии (0)